Георгий уже почти две недели, как у себя дома, в Болгарии. А Клаудиюс так и не наловчился быстро и легко «решетить» деревянные каркасы клеток. Он работал медленно, но, слава Богу, его никто не подгонял. Единственное, что немного раздражало иногда, так это однообразие работы – одна и та же операция, которую приходилось повторять тысячи раз в день: засовывая железную спицу из упругой проволоки одним концом в дырочку в ребре клетки, потом, удерживая второй кончик пальцами, подводить его к дырочке на противоположном деревянном ребре.

– Привет, МакКлауд! – улыбнулась Мира.

– Ингриду позови! – попросил Клаудиюс.

– Она в душе! – ответила чешка и тут же обернулась внутрь комнаты. – Бэа, ты скоро?

– Пять минут! – донесся голос Ингриды.

– Как ты ее назвала? – удивился Клаудиюс.

– Бэа, Беатрис, она попросила ее так называть, – сказала Мира и пожала плечиками.

– Так ты теперь Беатрис? – ехидно спросил Клаудиюс Ингриду, когда они вышли прогуляться вдоль моря.

– Да, – как ни в чем не бывало ответила она. – Ты тоже меня можешь так называть!

– А если я не захочу?

– Тогда в какой-то момент я перестану откликаться на Ингриду!

Клаудиюс решил сменить тему разговора. Они шли в сторону центра Маргейта, в сторону заброшенного парка аттракционов. Там, в домике у самого моря было окошко с вывеской «Фиш энд чипс», из которого за какие-то два с половиной фунта можно получить бумажный пакет с горячей жареной картошкой и филе трески в жирном кляре.

Солнце светило, но не грело. Они сидели на сухом песке пляжа, ели пластиковыми вилочками картошку и рыбу и молчали. Город за их спинами был удивительно тих, спал еще. Только море впереди, метрах в двадцати от их ног, слегка шумело, накатываясь на песок осторожной волной и тут же откатываясь назад.

– Тебе тут нравится? – нарушил наконец молчание Клаудиюс.

– Да. Не так, как там, но тоже неплохо. Больше движухи, больше людей, большой город…

– В котором, – продолжил Клаудиюс, – половина витрин магазинов на центральной улице заклеена крест-накрест полосками бумаги. Как в фильмах о войне!

– А тебе что, тут не нравится? – Ингрида игриво толкнула Клаудиюса плечом. Словно хотела приободрить его.

– Пальцы болят, а так ничего, – миролюбиво ответил он.

– Пальцы твои загрубеют и больше болеть не будут. Пойдем поиграем в «Crazy golf»[56]?

Приподнятые над морем холмы Клифтонвилля остались позади. Они прогулялись пару километров в сторону Вестбрук Бэй, а потом, наигравшись в «сумасшедший гольф», сели в автобус и, купив однодневные проездные, отправились сначала проведать «Моррис Майнор Тревелер», оставленный на парковке напротив супермаркета «Моррисонс» в городке Херн Бэй.

«Моррис Майнор» стоял на своем месте, покрытый пылью, «приклеенной» к стеклам прошедшими дождями.

– Какой он грязный! – вздохнул Клаудиюс.

Они стояли метрах в двадцати от машины, словно боясь подойти ближе.

– Знаешь, надо его помыть, – кивнула Ингрида. – Чтобы он не выглядел, как брошенный!

«Моррис Майнор» стоял между чистеньким темно-синим «ленд-ровером» и таким же чистеньким бордовым «ягуаром» и из-за этого соседства выглядел еще грязнее, чем был на самом деле.

– Я что-нибудь сейчас придумаю! Ты подожди тут! – решительно сказал Клаудиюс и отправился спортивным шагом через дорогу в супермаркет.

Вышел оттуда с новеньким пластиковым ведром, щеткой для мытья машин и пятилитровым баллоном с минеральной водой.

Вылил воду в ведро, добавил туда содержимое маленькой бутылочки с гелем для душа и принялся за дело. Пожилая пара вьетнамцев, появившаяся в этот момент у «ленд-ровера» с тележкой, полной покупок, остановилась на мгновение, заметив Клаудиюса, моющего стоящую рядом с их джипом машину. Они переглянулись и тут же, как ни в чем не бывало, загрузили покупки в «ленд-ровер» и уехали.

– Ну как? – спросил Клаудиюс, закончив работу.

– Это другое дело! – Ингрида улыбнулась и кивнула на ведро в его руке. – А что ты с этим добром делать будешь?

– В хозяйстве пригодится. Куда поедем?

– Давай в Кентербери! – предложила она.

– Поехали! Как ты думаешь, меня в собор с ведром пустят?

Ингрида сделала вид, что задумалась.

– Там на входе картинками указано, – заговорила она, – что нельзя заходить в шортах, заезжать на роликах и говорить внутри по мобильнику. А про ведра там ничего нет!

– Тогда они сегодня к вечеру повесят еще одну картинку – перечеркнутого красной линией мужчину с ведром в руке!

Автобус пришел точно по расписанию – минута в минуту. Клаудиюс и Ингрида оказались в нем единственными пассажирами. Наверное, поэтому негр-водитель, впустивший их через передние двери, так разулыбался и тут же произнес классическую английскую фразу, которую Клаудиюс помнил еще со школы.

– Isn’t the weather wonderful today![57]

– Yes, It is![58] – дуэтом ответили Клаудиюс и Ингрида на ходу, и оба, не сговариваясь, рассмеялись.

В четыре часа дня на углу рю де Севр напротив арочного входа в госпиталь «Нектар» остановился серебристый «пежо». Женщина-водитель – худая шатенка лет сорока, одетая по-спортивному в белый лыжный комбинезон с красными лампасами, включила аварийку и заглянула в кафе.

– Андрес? – произнесла она громко, осматривая посетителей и ожидая, что один из них отреагирует на ее оклик.

– Андрюс! – поправил ее Андрюс, сидевший на своем обычном месте, но в этот раз вместе с Барборой.

– Вы садитесь вперед, – указала она на место рядом с собой, потом обернулась к Барборе. – А вы рядом с Филиппом!

Филипп сидел сзади. Он поздоровался и, обернувшись к Барборе, хоть и не видя ее, попросил пристегнуться.

Барбора закашлялась.

Мама Филиппа, уже свернув с рю де Севр на рю де генерал Бертран, бросила вопросительный взгляд на пассажирку, сидевшую рядом с сыном. Но быстро опустила его с внутрисалонного зеркальца заднего вида на дорогу и затормозила перед перекрестком.

– Меня зовут Сюзанн, – сказала она по-английски.

– Мою жену зовут Барби, а меня правильно – Андрюс! – Он посмотрел на красивый, правильный профиль мамы Филиппа. И подумал, что в этом профиле мало женственности, мало мягкости и миловидности.