же, народищу! Я-то полагал, ты одна здесь.

Я засмеялась:

— Ходить в Читальню надо. Алаю хотя бы иногда, Асгейр, — поднимаюсь, сворачивая книгу. — Нужна тебе?

— Да, Свана, нужна… — сказал Берси.

Он был сегодня не таким как всегда. Впрочем, пока мы отдавали книгу служке, тщательно следившему за тем, чтобы все книги, что читают, возвращались на свои места на полках, пока спускаемся по крутой каменной лестнице и выходим на площадь, я вспоминаю, что он давно уже не такой как всегда, я не давала себе труда замечать, потому что всё время была слишком занята своими мыслями, спорами, примирениями, сомнениями и не вижу давно ничего и никого вокруг себя…

— Что у тебя случилось, Асгейр? — я всегда чувствовала, что ему больше нравилось это его имя.

— Агнета изменяет мне! — выпалил Берси.

Я остановилась, раскрыв рот… Но в моей голове быстро-быстро заработало то, что заведует воспоминаниями и, будто бы картинки одна за другой побежали, сменяя друг друга. Я всё поняла. Он прав… И я знаю, когда это началось и с кем.

Во время пира по случаю окончания Чумного похода. Я заметила тогда…

…Да, Сигню, мы, я и Агнета именно тогда будто впервые «увидели» друг друга. С того вечера началась, завертелась, увлекая нас от постылых половин наша любовь. Я понимал, что её подтолкнула ко мне многолетняя обида на Берси, а меня — тяжёлое разочарование в Астрюд…

Мы тайно встречались, сходясь в жарких объятиях и ненасытных поцелуях. Уважая законы, которые предполагают суровое наказание за супружеские измены — это лишение имени, имущества и изгнание, но, не будучи способны сейчас соблюдать их, мы в глубочайшей тайне устраивали наши свидания. Но я никак не предполагал, что Астрюд, которая благополучно разрешилась от бремени сыном за пять дней до Осеннего равноденствия, может что-то почувствовать. Или тем более Берси.

Не знаю, что чувствует эта кукла Астрюд, но я почувствовал! К зиме я определённо знал, что Агнета во власти чувств к кому-то другому. И хотя со мной она стала даже ещё более ласковой, предупредительной, уступчивой во всём, я быстро ощутил, что это происходит не от любви ко мне, а как раз наоборот…

Я не знал, не мог ещё понять, кто же мой соперник. Заподозрил было Гуннара, но вскоре отмёл эту мысль, Гуннар по-прежнему обмирал, глядя в сторону Сигню, правда взгляд его теперь сделался менее плотоядным что ли… Наверное после их Чумного похода, откуда они все вернулись не такими, какими уезжали.

Но тогда кто он? Может быть и не из алаев вовсе, а человек, которого я не знаю. Но, в том, что этот человек существует, я уже не сомневался. Поэтому и пришёл к Сигню. Не к Сигурду, который покарал бы преступников как положено конунгу, а к Сигню, как к подруге Агнеты. И видя сейчас искреннее удивление на её лице, сменившееся довольно быстро пониманием моей правоты, я радуюсь, что поступил именно так. Мне не нужно наказания для Агнеты или даже для того, кто встал между нами, мне необходимо вернуть её. Вернуть мою жизнь. Я так и сказал.

Я смотрю на него. Всё же я не ошиблась в нём, когда решила, что он неплохой человек. А он не только неплохой… Мало кто, как он захочет, не избавится от потаскухи, что позорит его, а вернуть себе её любовь.

— Только не говори, что я сам виноват, что я напросился своим поведением на то, что произошло… — начал он, смущаясь немного и отворачиваясь.

— Я и не думала ничего такого, — сказала я.

Это правда, я вовсе не считала, что Боги должны наказать Берси вот так за все его грешки.

Ему больно и я это вижу. И Агнете было больно. Но он просто безобразничал, а она всерьёз отдаляется, забирает своё сердце у него — это куда страшнее…

Я обняла Берси.

— Я поговорю с Агнетой. А ты… — я смотрю ему в глаза, я хочу, чтобы он почувствовал, я как женщина говорю ему сейчас, — ты наберись терпения, Асгейр. Не думай, что это слабость, то, что ты прощаешь её, для прощения силы нужно куда больше, как и для любви. Агнета тебя любит. Она ошиблась, она поймёт и вернётся. Она любит только тебя. Я знаю.

Сейчас, когда Сигню говорит со мной, говорит, что знает, и я наполняюсь уверенностью. И я верю. Как всегда верю ей.

— Спасибо, Свана.

— Благодарить будешь себя. Золото ты, а не человек, Асгейр.

Она улыбается и я думаю, глядя на неё, что за то, чтобы она так улыбалась, наполняя светом уверенности и надежды меня и, думаю многих и многих других, я пойду на всё. Даже на смерть. Удивительно, что когда-то я совсем о другом мечтал, глядя на её прекрасное лицо. Она стала ещё прекраснее, значительно лучше, чем, когда я увидел её впервые. Да и я совсем другой человек теперь…

Берси стал даже красивее за прошедшие годы. А ведь я вначале едва не ошиблась, думая о нём, как о никчёмном повесе, не хотела, чтобы Агнета шла за него…

Я знаю, что я сделаю: я не стану говорить с Агнетой. Она не в себе, если её понесло по этому пути. И с беднягой, Раудом тоже. Они ничего не могут. Только он, Берси может. Он сможет сердцем, душой своей, наполненной любовью, всё вернуть себе…

Мы с Исольфом приехали в Брандстан вечером. Усталые с дороги, после бани и нескольких глотков мёда, сопровождавших сытный ужин, который здесь готовили иначе, не как в Сонборге, а так, как я привык в детстве, у меня сразу потеплело на душе и я очень любил сейчас моих родственников и чувствовал, что, оказывается, соскучился по ним, всем троим…

— Что ж ты сыновей не хочешь прислать к их двоюродному брату, Ньорд? — спросил я, вполне добродушно глядя на него. И чувствуя тоже добро в душе. Я не думал сейчас подозревать его ни в чём…

— Чтобы ты и твоя ненаглядная Сигню заставили их яйца отсиживать за книгами, — усмехнулся Ньорд, по привычке уже не стесняясь солёных словечек.

— Это не вреднее, я думаю, чем отбивать их в сёдлах на охотах, — парировал беззлобно Сигурд.

Мне хотелось ответить ему, что это, может быть и вреднее, коли мешает, как ему, обрюхатить свою жену и заниматься своими наследниками… Но я промолчал. Я не для этого здесь, я здесь для «дружеской поддержки», которая понадобится ему, когда ему откроют глаза на то, какова его дротттнинг на деле.

А