Аврора почувствовала во рту горький привкус скорби.

– Рэй, – прошептала она и погладила его по влажным волосам. – Уверена, несмотря на все тяготы, она любила тебя и была счастлива твоему появлению на свет.

Божья коровка спустилась с его пальца на ладонь и расправила из-под красного панциря с черными точками прозрачные крылышки.

– Да, любила. Хотя должна была ненавидеть всем сердцем. – Рэндалл сжал руку в кулак, не позволив несчастному насекомому улететь.

Аврора едва сдержала судорожный вздох от его голоса, пропитанного болью и ненавистью к самому себе.

– Почему ты так говоришь? – спросила она, пытаясь не обращать внимания на сжатый кулак.

Он молчал, нахмурив брови, а потом тяжело вздохнул и разжал руку. Божья коровка, целая и невредимая, снова расправила крылья и упорхнула, скрывшись в густых зарослях ежевики.

– Аврора, – с горечью прошептал юноша. – Я рожден от насилия.

– Что? – с недоверием переспросила она.

– Алан изнасиловал мою мать, и я – печальное последствие гнусного злодеяния.

Аврора застыла, как каменное изваяние, а в ее ушах нарастал гул. Она пыталась переварить услышанное. В других королевствах отношение к бастардам было гораздо лояльнее, чем на Севере, но детей, рожденных от насилия, ненавидели и презирали на всем материке.

Она взяла себя в руки и, стараясь скрыть дрожь в голосе, произнесла:

– Анна говорила, король любил леди Викторию. Это ложь?

Рэндалл печально усмехнулся.

– Любил. Как и она его. Но Анна не знает всей правды. Никто из ныне живущих, кроме меня и Алана, не знает. По молодости ему не хватило смелости перечить отцу и жениться по любви. А спустя десять лет, когда король Стефан умер, а моя мать овдовела, он решил, что из-за любви к нему она согласится стать его фавориткой. Это случилось на свадебном пиру моего покойного дяди. Отец сделал маме предложение, но она отвергла его. – Рэндалл сделал паузу. – Он не привык получать отказы. Он напился, а ночью подкупил охранника и проник в покои мамы. Они сначала просто говорили, а потом разругались, и отец… – Рэндалл судорожно вздохнул. – В ту ночь я и был зачат. Мама не стала ничего рассказывать дедушке, зная, что тот в гневе объявит войну Югу за поруганную честь дочери. Она выпила противозачаточное зелье, но то не помогло. Мама не сразу догадалась о беременности. Не было никаких признаков. А потом избавляться от плода было уже поздно – это могло ее убить. Тогда она сказала своему отцу, что поддалась страсти и все случилось с ее согласия.

– Но почему? – спросила Аврора, с трудом сдерживая слезы.

– Потому что, несмотря на предательство, она любила его. – Он прижал пальцы к переносице и сделал несколько глубоких вдохов. – Когда я родился, меня должны были отдать на воспитание крестьянам. Но повитуха сказала, что мама больше никогда не сможет родить, и дедушка сжалился, оставив меня в замке. Только спустя годы она призналась, что никогда не порочила честь дома Корвинов.

– Мне очень жаль, Рэй, – прошептала Аврора.

– Северяне правы, Аврора. Бастарды приносят боль и страдания. Я принес своему народу одни беды, обрек родную мать на тяжелую болезнь, от которой она умерла в муках. Я и перед тобой виноват. Если бы я сделал все правильно, то ты могла бы избежать того ужаса. – Рэндалл запустил пальцы обеих рук в волосы и сжал голову так, будто хотел раздавить ее. – Если бы признался в своем происхождении раньше, то ты, возможно, решилась бы рассказать мне правду. Но я боялся, что ты еще больше возненавидишь меня.

– Рэндалл. – Она приблизилась к нему и, обхватив лицо ладонями, заставила посмотреть себе в глаза. – Ты ни в чем не виноват, слышишь?

– Я причина всех бед моей семьи. Даже любимую женщину я обрек на страдания, – прошептал он, и по его щеке скатилась слеза.

Аврора всхлипнула и не смогла сдержать собственные слезы, что уже давно душили ее.

– Мне жаль, что твоя мама ушла из жизни так рано. Но я не думаю, что ты был послан ей в наказание. Ты был для нее наградой за пережитые испытания. – Она улыбнулась сквозь слезы. – А что до меня… Рэй, ты мое спасение.

– Неправда.

Аврора покачала головой:

– Ты ни в чем не виноват, Рэндалл. Даже если бы мы скрепили брак в ночь помолвки, это бы не остановило Герольда. Теперь, вспоминая прошлое, я понимаю, что он сделал бы это при любом исходе. Но ты спас меня, Рэндалл.

Он посмотрел на нее с недоверием.

– Не надо, Аврора.

– Помнишь, ты спросил меня, почему я назвала тебя Рэй? «Рэй» на северном наречии означает спасение. Ты спас меня, и не только на обрыве. В ту ночь, когда я возвращалась из покоев Герольда… я сама собиралась выпить яд, чтобы избежать позора.

– Что? – изумленно спросил он и наконец расслабил руки, что грозились проломить череп.

– Тогда мне казалось, что только смерть может смыть с меня пятно позора. Моя и Герольда. Но в ту ночь я встретила тебя. И ты протянул мне руку. Ты каждый раз протягивал мне руку, а я вела себя как настоящая дура, пытаясь тебя оттолкнуть. Я… – Аврора всхлипнула. – В глубине души я понимала, что недостойна тебя, и пыталась постоянно задеть тебя и причинить боль. А ты снова и снова протягивал руку.

На щеках Рэндалла блестели дорожки слез. Аврора впервые видела его таким беззащитным. Сейчас перед ней сидел не надменный, холодный южный принц, а совсем еще мальчишка, который столько лет хранил в себе боль и боялся кому-либо открыться.

– Рэндалл, – прошептала Аврора, – ты спас меня. Ты подарил мне надежду.

Он завороженно смотрел на Аврору, словно увидел неземное чудо, а потом подался вперед и прильнул к ее губам. Поцелуй был полон благодарности и нежности. Аврора хотела отвлечь его от горестных мыслей, хотела забрать все тревоги и переживания. Она стерла влагу с его глаз, и спустилась к его груди, и начала пальцами выводить узоры. Его мышцы напрягались, кожа покрылась мурашками, а дыхание участилось. Он уложил ее на плед и прижался к ней всем телом, показывая, как сильно желает. Рядом бурлила, закипая, вода в котелке, но Аврора не хотела отвлекаться на такие пустяки. Она наслаждалась моментом и дарила мужу всю страсть, которую так усердно прятала внутри себя долгое время.

– Аврора. Ты сводишь меня с ума, – простонал он ей в губы.

Его рука медленно скользнула по ее бедру, потом забралась под тунику и обожгла своим жаром кожу живота. Тихий стон сорвался с ее губ, и Аврора уже предвкушала сладостные