Но внутрь здания я все равно вошла.

— Таня, Таня, господи, как хорошо… Что ты тут?.. Как ты? — на меня налетела какая-то орава народу, затормошила, кажется, даже поцеловала и облила слезами.

Присмотревшись к куче, которая немного поуспокоилась, я обнаружила, что состоит она всего-навсего из Кати и Ирины. Ну, слава богу! Это именно та орава, которая мне нужна! И искать не надо — сами нашлись.

— Привет, девчонки, ну как дела? — могла и не спрашивать, и так видно, что дела плохи: Ирина вся красная, всхлипывает с перерывами, в перерывах — ревет. Катя держится из последних сил.

— Таня, все ужасно, — прорыдала Ира и добавила:

— Катя, рассказывай. Я больше не могу.

Мы с Катей не возражали: она — потому, что возражать у нее не было сил, а меня уже давно не держали ноги (прогулки по козьмодемьянскому парку дают себя знать).

Вся наша дружная компания отошла от дверей в глубь здания, к окошку, где стоял стол, а вокруг него — скамейки. Мы сели, и каждый занялся своим делом: я принялась слушать. Катя — рассказывать, а Ирина — всхлипывать, изредка прерывая Катино повествование пояснениями и дополнениями.

— В общем, если коротко говорить, то ничего у нас не вышло, — обстоятельно начала Катя. Ирина энергично закивала головой. Катя пояснила свою мысль:

— Мы и с Сашей, и с Геной ничего не смогли поделать.

— Стоп, давайте по порядку, — прервала я. — Что вы с Сашей должны были делать?

— В Тарасов переправить, — в один голос ответили девчонки.

— И что, не удается? — Нет, ну это-то ни в какие ворота не лезет.

— Не знаем мы. Тело не выдают, и вообще какие-то проволочки. Что делать?

— А чем мотивируют?

— Ничем. Интересы следствия.

— Ага, — ну, все понятно. — Очень просто, У вас какие-то деньги есть?

— Да, а ты думаешь, надо просто дать денег?

— Естественно. Это не проблема. А что с Геной?

— Они говорят, они говорят… — Ну естественно, как только разговор зашел о Гене, Катя тут же расклеилась. Вот, уже ревет.

— Они говорят, что дело совершенно ясное, что они дорабатывают формальности, закрывают дело и передают его в суд. Ни в какой Тарасов они его отсылать не собираются, — твердо и почти спокойно объяснила Ирина.

Ясно. Все верно — если бы в деле были бы какие-то неясности, сложности, если бы это было похоже на «глухарь», Козьмодемьянская милиция с увлечением занялась бы спихиванием этого дела в Тарасов. А как же — убитый — из Тарасова, плыл на теплоходе, при чем тут Козьмодемьянск? Тут же все ясно — и убитый есть, и убийство, и мотив, и улики. Надо только все запротоколировать, зафиксировать, и можно закрыть дело. А раскрытое убийство, причем по горячим следам — это же просто замечательно. Это же показатели улучшаются, и вообще… И при чем тут Тарасов?

— Что же делать? — прервала затянувшееся молчание Катя и с надеждой посмотрела на меня.

— Вы в Тарасов звонили, Кирсанову?

— Да, но его не было на месте, — ответила Ирина.

— Дайте-ка я попробую. — Мне протянули сотовый, и я начала набирать номер, ругая про себя Кирсанова последними словами.

Ага, последние слова подействовали, Кирсанов почувствовал, что лучше взять трубку, чем потом со мной связываться. Я кивнули девчонкам, которые напряженно на меня смотрели, и начала быстро говорить:

— Киря, это Татьяна. — Он явно хотел как-то отреагировать, но я ему не позволила:

— Помолчи и послушай. Я по сотовому, причем по чужому. Пожалуйста, возьми из Козьмодемьянской милиции дело об убийстве Козанкова Александра Ивановича. По нему проходит Владыкин Геннадий Николаевич. Запомнил? — Кирсанов что-то утвердительно пробормотал, видимо, справедливо рассудив, что тормозить меня сейчас — все равно что останавливать скорый поезд. Молодец! Я тем временем продолжала тараторить:

— Его закрывают. Они считают, что все есть — и убийца, и мотив, и улики. Я это дело веду. Пожалуйста, забери его и потяни время. Придумай там, пристегни его к какому-нибудь серийному делу, ну придумай что-нибудь. Понял?

— Понял, — вклинился в мой монолог Кирсанов. — Иди ты, знаешь куда!

— Знаю. Возьми все, что хочешь. За мной — ты знаешь, не заржавеет. А, Киря? Ну, пожалуйста!

— Попробую, идиотка. Ты же вроде отдыхать уехала?

— А ты откуда знаешь? Я же никому не сказала.

— Я милиция. Обязан все знать.

— Ну ладно, милиция. Деньги идут. Я на тебя надеюсь. Все.

Не слушая никаких дальнейших возражений и сомнений в моей вменяемости, я отключилась.

Я вернула сотовый Кате и уверенно сказала:

— Все. Возьмет. Переведет дело в Тарасов. Уж под каким соусом — нам не важно. Для нас главное — тянуть время. Ясно?

Обалдевшие от моей наглости и всемогущества девчонки утвердительно помотали головами. А я тем временем прикинула, во что же мне обойдется перевод дела из Козьмодемьянской милиции? Деньгами Кирсанов, по причине своей дурацкой честности и неподкупности, не берет. Между прочим, очень он меня этим раздражает, и в этом раздражении я солидарна с нашей тарасовской преступностью — ну в самом деле, трудно с ним договориться, почти невозможно. Собака на сене. Ни себе, ни людям. Если бы это был Алешка Волков — проблем бы особых не было: расплатилась бы своим обществом в романтической обстановке — свечи, музыка, вино и т.д. Лешка от меня без памяти, а я, зараза старая, этим пользуюсь. Почему старая? Да очень просто — Лешка моложе меня года на три, является старшим лейтенантом и, кстати, перевести дело из Козьмодемьянска в Тарасов точно не сможет. Поэтому-то его я просить и не стала. К чему это я все? Ага, к Кирсанову. Так вот, такой способ благодарности в случае с ним тоже не проходит, поскольку отношения наши чисто дружеские, что и меня и его вполне устраивает.

Придумала! Подарю ему на день рождения, который у него не за горами, сотовый телефон — он давно о нем мечтает. Естественно, спишу эти расходы за счет заказчиков.

А разговоры он как будет оплачивать? Нет, не пойдет. Ладно, закончу дело и что-нибудь придумаю. На месте, в Тарасове.

Пока у меня шел интенсивный мыслительный процесс, Ира и Катя уважительно молчали. Еще бы: наверное, думают, что я сейчас анализирую все, что мне известно, сопоставляю факты, еще чуть-чуть — и дело будет раскрыто. Не будем их разочаровывать утверждением того, что на данный момент «я знаю только то, что ничего не знаю». Лучше задам я им вопрос, который меня уже давно интересует, но мужикам я его задать не смогла:

— Девочки, скажите мне, пожалуйста, одну вещь. Возможно, вам это будет неприятно, но я хочу знать наверняка. У вас ведь дружная компания?

— В общем, да, — не очень уверенно ответила Ира, Катя подтвердила это заявление кивком.