— Нет-нет. — Соня по-прежнему ерошила волосы Ская. — Хотя, возможно, он унаследовал его лучшие черты.

— Перестань, — буркнул юноша и отстранился.

Соня задумчиво посмотрела на свою руку, на миг повисшую в воздухе.

— Минутку. — Она встала и вышла из кухни.

— Ну что, Скай, — Кристин ехидно улыбнулась, — будем звать тебя Сигурдом Вторым?

— Нет уж. — Генри дружески хлопнул сына по плечу. — Две легендарные личности в одной семье — это уж чересчур.

— Ну хватит вам, — огрызнулся Скай, уворачиваясь.

Мать вернулась, держа что-то в руках.

— Все эти разговоры об отце и твоем рождении, — она обвела жестом кухонный стол, заваленный альбомами, — напомнили мне…

— Да, мама, смех и плач, мы уже поняли. Перестань уже!

— Но я не все рассказала тебе о том дне.

Она бережно положила на стол замшевый мешочек, в каких обычно хранят драгоценности.

— Соня! — воскликнул Генри, вскочив со стула.

— Пора сказать ему, дорогой. Я всегда говорила, что время придет.

— Ну хорошо… Совсем забыл, у меня еще полно дел.

С этими словами отец поспешно удалился.

— Папа сердится? — удивился Скай, уставившись тому вслед.

— Вовсе нет, просто он инженер. Ему по душе, когда все можно объяснить логически, разобрать на винтики, как его насосы. А ведь он не всегда был таким.

Соня улыбнулась воспоминанию.

— Как бы то ни было, он терпеть не может все эти фокусы-покусы, — передразнила она Генри, хватив ладонью по столу, совсем как муж.

Все трое рассмеялись.

— Ну же, загляни внутрь. Я долго берегла ее для тебя — все ждала подходящего момента.

Старый коричневый кисет, местами покрытый пятнами, напомнил Скаю тот, в котором лежали руны. Он потянул за длинный шнурок и осторожно запустил пальцы внутрь.

В глубине души Скай надеялся найти серьгу. Вот уже несколько месяцев он канючил, чтобы мама разрешила ему проколоть ухо. Какое разочарование! Сначала показалось, что мешочек пуст; потом он извлек кусок задубевшей кожи. Отложив его в сторону, он пошарил на дне кисета, но больше ничего не обнаружил.

— Ты это имела в виду? — недоверчиво спросил он, ткнув пальцем в твердый сморщенный комок.

— Да. Это твоя сорочка, — прошептала Соня, таинственно улыбнувшись.

— Что-что? — Скай покрутил между пальцами непонятный предмет, пытаясь рассмотреть его получше.

— Знаешь, когда ты родился…

— Мама, ну пожалуйста!

Он украдкой глянул на кузину, но Соня, сделав вид, что не слышит, повернулась к племяннице.

— Мы с Генри жили тогда в коммуне вдали от цивилизации…

Скай не знал, куда деться от смущения и злости. Он ужасно стыдился хипповского прошлого родителей.

— …Когда начались схватки, поблизости не оказалось больницы. Да я и не хотела рожать в палате — стояло лето, день был жаркий и солнечный. Так что Скай появился на свет под открытым небом, потому мы так его и назвали.[2]

— Здорово! — воскликнула Кристин.

Скай не уловил в ее тоне сарказма, но он не сомневался — потом кузина замучает его насмешками.

— А разве такие роды не опасны?

— Я была так наивна, — вздохнула Соня. — Конечно, опасны! Мы страшно рисковали. Я сильно переоценила опыт женщин из коммуны. Возникло осложнение, о котором они понятия не имели. — Она взглянула на сына. — Твое лицо покрывал плодный пузырь.

— Это то же самое, что плацента? — спросил Скай.

Он все разглядывал содержимое кисета. Оно оказалось довольно тяжелым и при ближайшем рассмотрении походило скорее на хрящ, какие иногда попадаются в жареном мясе.

— Нет, амниотический пузырь содержит околоплодную жидкость. Когда он прорывается, воды отходят и начинаются роды. — Кристин скорчила самодовольную гримасу. — Кое-кто прогуливал биологию.

— У меня на лице был пузырь? Жуть какая!

— Да, ты мог задохнуться. Все растерялись. К счастью, до того я читала, что такое бывает, а в самый важный момент не потеряла сознание от боли. Я освободила тебя от пленки, а потом высушила ее и положила в этот мешочек.

Скай как раз прикидывал, не попробовать ли загадочную штуковину на вкус, но тут же бросил ее, словно обжегся.

— Ты хочешь сказать… Это она и есть? Фу, мерзость!

Соня подняла сорочку и положила ее обратно в кожаный мешочек.

— Это не мерзость, а отметина судьбы, — мягко сказала она. — Мой отец тоже родился в рубашке. В Норвегии и других странах есть поверье, что такие люди наделены особым даром — они умеют перемещаться во времени и пространстве. Именно это и произошло с Сигурдом в Осло.

«А со мной в школе», — подумал Скай, с трудом приходя в себя.

— Думаю, если это правда, твои способности рано или поздно себя проявят. Быть может, прогулки во сне — первые ласточки. Вот почему я хочу, чтобы ты взял сорочку. Пусть она служит тебе защитой. Только обещай не удирать в море, пока не окончишь школу!

Соня завязала мешочек и крепко затянула узел, затем, расправив длинный шнурок, надела его сыну на шею. Скай встретился с матерью глазами, и она улыбнулась, выпуская кисет из рук.

В тот же миг время будто замерло, оберег вдруг стал невесомым. Скай не сразу ощутил толчок в груди, а когда наконец почувствовал, жесткий комок плоти словно выбрался из кожаной оболочки, проник в грудную клетку и угнездился рядом с сердцем.

Кристин и Скай одновременно выскочили из своих комнат, едва дедушкины часы пробили без четверти полночь. После тайного разговора никто из них не сомкнул глаз, хотя оба пожелали спокойной ночи взрослым.

Скай указывал кузине дорогу, помогая миновать самые скрипучие ступеньки — третью, седьмую и десятую. Они поднялись на верхний этаж, где располагался рабочий кабинет Генри. Тот закрыл чердачный люк, так что Скай взял палку с петлей на конце и потянул за крючок, приделанный к круглой дверце.

С тех пор как семья въехала в новый дом, юноша не раз проделывал это, стараясь избежать малейшего шороха, будто лазутчик на тропе войны. Острием шеста он дернул шпингалет складной чердачной лестницы и опустил нижнюю секцию на пол. «После тебя» — показал он молчаливым жестом, и Кристин полезла наверх — легко и бесшумно, несмотря на мешок за плечами. Скай вскарабкался следом, втянул стремянку и щелкнул замком — так тихо, как только мог. Затем он аккуратно сложил ее и пристроил у шкафа. Теперь они отрезаны от мира.