и немцам пришлось с оружием в руках завоевывать независимость Финляндии у большевиков, — в первые дни после предоставления Советским правительством независимости Финляндии была настолько изумлена благородным актом Советского правительства, что на время даже утратила свое обыкновение по любому поводу поливать большевиков грязью и отзывалась о них неплохо. «Наш народ, — писала буржуазная газета «Хувудстадсбладет» 3 января 1918 г., — конечно, не может без величайшей благодарности принять признание своей независимости со стороны власть имущих ныне в России. В этом мы будем видеть лучшее доказательство верности провозглашенным российской демократией идеалам по национальному вопросу и искренний отказ от учения старинного империализма о праве более сильного народа удерживать в своей власти более слабый против его воли и против его стремления к свободе. Совершенно ясно, что такой великодушный способ положит основание в будущем наилучшим отношениям между нашим и русским народом». Другая буржуазная газета «Ууси пяйвя» также писала, что если раньше финляндцы предъявляли минимальные требования, то теперь они могли выставить максимальные политические требования. «Мы могли говорить откровенно и получили прямой ответ. Что бы ни говорили о большевизме, он, во всяком случае, отличается одним редким качеством. Большевики делают то, что говорят». В заключение в статье говорилось, что финляндцы отделяются теперь от России не для того, чтобы свободно ненавидеть ее, а для того, чтобы свободно любить ее.

На заседании сейма 8 января, посвященном признанию независимости Финляндии Советской Россией и некоторыми другими странами, председатель сейма Лундсон заявил: «Представители русской демократии от имени России первыми признали полную самостоятельность Финляндии. Таким образом, они осуществили на деле то право народов на самоопределение, которое они энергично провозглашали перед всем миром. Свободной Финляндии следует в качестве хорошего соседа проявлять благодарность к русскому народу». Даже Свинхувуд, сообщив на этом заседании сейма о постановлении Совета Народных Комиссаров, подчеркнул, что «теперь русский народ в отношении Финляндии благородно выполнил свои обещания об осуществлении права малых народов на самоопределение». В интервью Свинхувуд заявил, что «быстрое решение» Советским правительством вопроса о независимости Финляндии явилось для него «сюрпризом».

И в письме финляндского сената Советскому правительству по поводу независимости, и в выступлениях Свинхувуда, других буржуазных (политических деятелей и буржуазной прессы в те дни содержались очень хорошие высказывания о желании финляндского народа поддерживать добрососедские отношения с Россией. Трудящиеся Финляндии действительно испытывали дружественные чувства к Советской России, но для реакционных буржуазных деятелей Финляндии эти прекрасные заверения остались пустыми словами, которые они не собирались проводить в жизнь. Буквально в то самое время, когда произносились эти хорошие слова, представители финляндской буржуазии в Берлине вели переговоры о присоединении к Финляндии территорий Советской России и о помощи со стороны Германии в этом деле. Буржуазная пресса вскоре повела ожесточенную кампанию против еще не выведенных из Финляндии русских войск, шюцкоры готовились к нападению на них и на финляндскую Красную гвардию. И в это же время финляндская буржуазия давала приют и оказывала содействие своим «братьям по классу» — русским реакционерам и белогвардейцам, которые бежали из Советской России и строили планы, как вернуть и Россию, и Финляндию к старому.

Поддержка финляндской буржуазией этих планов, направленных против Советской России, была, в сущности, и поддержкой планов, направленных против независимости Финляндии. Если победа Октябрьской революции и установление в России Советской власти являлось условием получения Финляндией самостоятельности, то сохранение Советской власти в России было условием дальнейшего существования Финляндии в качестве самостоятельного государства, ибо влиятельнейшие круги свергнутых эксплуататорских классов России не признали независимость Финляндии и предполагали после свержения Советской власти ликвидировать и это последствие Октябрьской революции — снова аннексировать Финляндию. Сами белофинские авторы не отрицали, что «даже те русские белогвардейцы, которые в большом количестве жили в качестве беженцев в Финляндии, считали самостоятельную Финляндию лишь чем-то временным; тем более это относится к сторонникам царского режима...». Среди русских белогвардейцев было вообще распространено мнение, что после свержения большевиков на очередь встанет захват Финляндии, ибо-де финляндские гавани совершенно необходимы для России. «Сейчас возьмем Петроград, а потом Гельсингфорс», — заявил, например, в 1919 г. белогвардейский полковник Ветренко. В Финляндии многие это понимали. Социал-демократ Валпас в одном из своих выступлений в сейме сказал: «Русские социалистические рабочие кровью и жертвами освятили нашу самостоятельность. Быть может, она еще не полностью обеспечена, так как известно, что войска Каледина и другие грозят подавить революционное движение. Если бы это теперь произошло, то мы в один далеко не прекрасный день могли бы потерять свою самостоятельность, так как в больших битвах наши силы ничего не значат».

Таким образом, революционные русские рабочие и солдаты, завоевавшие тот строй, который дал Финляндии независимость, косвенно продолжали защищать ее и после того, как она уже отделилась от России; ценой огромного напряжения сил и неисчислимых жертв и бедствий разгромив армии русских белогвардейцев и поддерживавших их иностранных интервентов, стремившихся восстановить в России капиталистический строй, трудящиеся Советской России победили те силы, которые представляли опасность и для независимости Финляндии.

Признание независимости Финляндии Советским правительством имело большое международное значение. Прежде всего, оно имело решающее значение для признания ее другими странами. До этого правительству Свинхувуда, несмотря на все усилия, не удалось добиться признания независимости Финляндии ни одним государством; все они рассматривали признание ее правительством России как conditio sine qua non.

Однако многие буржуазные авторы пытались умалить значение признания независимости Финляндии Советским правительством и затушевать тот факт, что это признание явилось первым и что оно сделало возможным признание независимости Финляндии и другими государствами. Вот несколько образчиков нарочито безразличного освещения этого факта.

Б. Фаст: «Суверенитет Финляндии был признан уже не только Швецией, Германией и Францией, но и Россией».

Л. Хармая: «Провозглашение независимости привело почти немедленно к признанию нового государства многими правительствами; и даже Россия, которая заявила о своей готовности поддержать принцип самоопределения наций, естественно, вынуждена была уступить».

X. Игнатиус и К. Сойккели: «Многие государства признали независимость Финляндии. Среди них была и Советская Россия».

Так умышленно создавалось впечатление, словно признание со стороны Советской России не являлось первым и не сыграло решающей роли. Признание большевиками независимости Финляндии имело международное значение и в другом отношении. На фоне аннексионистской политики империалистов, которые вели войну ради захватов чужих земель и которые решали судьбы народов без учета их воли, провозглашенная и осуществленная большевиками на практике политика уважения воли народов и предоставления им права на полное самоопределение являлась разительным контрастом. Предоставление Финляндии независимости показало социалистам всего мира, какова должна быть позиция истинных марксистов в национальном вопросе, и разоблачила социал-империалистов, которые