«Как я тебя понимаю…» — подумала Марина.

— Ведь они все друг перед другом выделываются! Врут всем и себе тоже! Дружба у них… да они вокруг этой Камилки вертятся. Ну что в ней такого особенного? — Лида раздраженно отодвинула пустую чашку. — В общем, разбудила я Женьку, да все ему и выложила, пока решимость не прошла. Так, мол, и так, говорю, не могу больше.

— А он что?

— Отпираться не стал. Сказал: «Что время тратить? Ты права, не получится у нас ничего, это сильнее нас. Милка — она особенная, тянет меня к ней. Знаю, что она и с Антоном тоже, и с Костей какая-то история была. Он с тех пор с такой тоской на нее смотрит. Прости, я больше никогда не женюсь, чтобы никакую другую женщину не сделать несчастной. У Антона, — сказал, — другая позиция: если не на Камилке жениться, то все равно на ком».

— Вот спасибо! — не выдержала Марина.

— Уж извини за прямоту, — спохватилась Лида.

— А потом что было?

— Да ничего. Взяла я Янку и ушла к маме. Потом уже разобрались мы с квартирой и деньгами, тут я на Женьку не в обиде. Я к чему все это рассказываю? — заторопилась Лида. — Беги от них! Беги как можно скорее! Иначе это все твою жизнь разъест похуже ржавчины! Потом и собирать нечего будет! Потому что Камилле этой человека растоптать — раз плюнуть. Ее первый муж после развода пить начал, отовсюду его погнали, сейчас, кажется, даже умер в полной нищете. Так что уходи ты пока не поздно! Вижу, что смириться с таким положением вещей не сможешь.

— Пока об этом не думала… — протянула Марина, — но, наверное, ты права. Ладно, учту твои советы. А сейчас пора мне…

«Вот как, — думала Марина, таща сумки с продуктами. — Стало быть, если не на Камилле, то все равно на ком жениться. И взял Антоша обычную девчонку из провинции, некапризную, небалованную, нетребовательную — чем не жена? Жить не мешает, хозяйством занимается. Делать ничего не умеет, работы приличной не найдет, так что будет сидеть тише воды, ниже травы… Все так и есть».

Дома никого не было, так что она успела приготовить ужин и сделать кое-что по хозяйству.

Муж пришел поздно, и Марина против воли подумала, не утешал ли он Камиллу. Впрочем, нет, Камиллочка небось зализывает раны в одиночестве, не хочет показаться несчастной. Как же — успешная красавица, далеко пойдет! А тут вся в краске. И проект накрылся, послал ее Назимов далеко лесом. И шеф добавил.

Но после разговора с Лидой Марина не чувствовала больше радости от содеянного. Даже если уволят Камиллу с канала, все равно Антон от нее не отвяжется. И похоже, что она, Марина, своему мужу не нужна. А если так…

Марина задумалась, а нужен ли он ей. Вроде бы она к нему хорошо относилась, замуж выходила по любви. Или думала так. Вот кого она любила безумно, так это Тимку.

Она легла, едва в замке заскрипел ключ, и неожиданно крепко заснула, не услышав, как муж жадно ест картошку с мясом прямо из кастрюли. Едва ли у него это получилось бы, если бы она присутствовала на кухне.

Утром она разогрела остатки ужина. В квартире было относительно чисто и витал аромат свежезаваренного кофе. В ванной громко шумела вода и слышался немелодичный голос Антона. Он любил петь в ванной по утрам, но у него совершенно не было музыкального слуха.

Зазвонил его мобильник, и Марина постучала в дверь ванной.

— Антон, телефон! Вдруг что важное?

Он выскочил, затягивая полотенце на бедрах, схватил мобильник и прошлепал босыми ногами на кухню, оставляя за собой мокрые следы. Марина нахмурилась, но ничего не сказала.

Муж закончил разговор, хотел положить мобильник, но тот выскользнул из мокрой руки и упал на пол.

— Черт! — Антон резко нагнулся, полотенце свалилось, и Марина совсем близко увидела его голую мускулистую спину и то, что ниже. В том же ракурсе, что и тогда…

Она рванула в туалет, не сумев удержать тошноту.

— Маруська, эй! Тебе плохо? — Муж застучал в дверь, а увидев ее бледное лицо, уточнил: — Ты не беременная?

— Да отстань ты! Хоть бы про ребенка спросил, как он там? — закричала Марина и, заметив его удивление, окончательно озверела: — Забыл, что у тебя сын есть? С глаз долой — из сердца вон? И не смей звать меня Марусей, противно!

— Точно, беременна, — огорчился муж. — Ты проверься, а то поздно будет аборт делать.

«Убила бы! — в бессильной ярости подумала Марина. — И тебя, и эту стерву Камилку!»

Прошло недели две. За это время компания встречалась несколько раз: в выходные ездили на шашлыки, были на презентации дорогих сортов виски, куда Женьку с друзьями пригласил благодарный клиент, были на даче у Рябоконей — старый дом и огромный участок, заросший кустарником и крапивой.

По наблюдению Марины, Камилла после истории с краской полностью оправилась — была как всегда полна энергии и новых идей. Хотя, по рассказам Саши, отношения с шефом у нее испортились, потому что Назимов все же разорвал их предварительное соглашение и, по слухам, обратился к конкурирующему каналу.

И все же Камилла оставалась ведущей цикла передач. Ту, куда вместо нее взяли Варвару Чайкину, все равно собрались закрывать — дескать, такой формат устарел, нужно что-то более современное. Кроме того, некоторые активные телезрители писали, что ведущая неправильно ставит в словах ударения и путается в падежах. И это при том, что не говорит от себя, а читает текст на экране…

Стояла чудесная погода, и Марина не то чтобы успокоилась, но перестала принимать случившееся так близко к сердцу, смогла немного отстраниться. Она наврала мужу, что ходит по врачам, и он оставил ее в покое в смысле секса.

Пережить постоянные сборища школьных друзей ей помогали беседы с Георгием. Герой, как она теперь его называла. При ближайшем знакомстве он оказался вполне приятным человеком — спокойный, неглупый, с чувством юмора, хороший рассказчик. Он делился с ней забавными случаями из археологических экспедиций, в которых участвовал вместе с дедом, про свой любимый предмет — историю. Признался, что был молодым самонадеянным дураком, когда в свое время не захотел специализироваться на шумеро-аккадской культуре, не захотел продолжить дело деда — дескать, все подумают, что он сам ничего не может, прячется за широкой спиной академика.

— Дед тогда обиделся, но вида не подал, он гордый был человек и чужое мнение уважал.

— А где же ты работаешь? — задала