Макс снова сжался, обняв колени. Собственная кожа казалась такой горячей, точно стальная стенка печи.

"Я не понимаю, не понимаю ничего, здесь всё такое бредовое, такое ненастоящее, такое неправильное! Но… но я очень хочу жить!"

Удивительное дело, но он не заметил, что в эти несколько десятков минут его больше не мучил кашель.

* * *

— Макс! Макс, ты где? Ты куда убежал?

Пратап стоял на поляне. Вокруг были девственные дождевые леса, мало тронутые копотью. Профессор не сильно задумывался, а как они вообще вышли из лабиринта.

— Макс! Вильям! Вы где?

Вот негодяи, бросили его. А он, между прочим, в том коридоре шёл первым, рискуя. И, между прочим, из них троих он единственный, кто живёт нормально и кому не за что стыдиться и не от чего прятаться. Но тем не менее почему-то ему приходится всё за всех решать, всех куда-то вести, а теперь его ещё и бросили. Вот стоило тратить полжизни на получение звания профессора, если тебя даже не уважают?

В животе заурчало. Пратап и так сбил режим и не заботился должным образом о своём здоровье, а теперь ещё… эх…

Только он собирался сесть на бревно и начать возмущаться как следует, как перед ним очутилась местная девушка — точно из-под земли выросла. Наряд был аутентичный, индейский, вот только на лице маска. Есть в этом что-то мистическое, хоть фильм снимай.

— Вы потеряли своих товарищей? — с интонацией автомотона спросила девушка.

— Скорее они меня здесь потеряли, — проворчал Пратап, поправив чалму. — Словно забыли, что это по их вине я здесь маюсь.

— Я могу вывести вас к ним, — предложила индейская маска.

Профессор встал.

— Ведите, загадочная вы наша, а то они меня вернуть домой должны, особенно на Вильяме бесфамильном должок.

Девушка развернулась спиной, демонстрируя длинные чёрные волосы, и пошла вперёд. Профессору пришлось пойти за ней.

Шли недолго, и Пратап даже обрадовался, когда услышал знакомые голоса, а спустя ещё время они увидели их издали сквозь заросли.

— Вот они где, инфузории-туфельки мои! — хохотнул профессор и направился было к ним, как девушка положила на его плечо холодную жёсткую руку.

— Советую понаблюдать за ними и послушать, о чём они говорят, и только после этого принимать решение.

Пратап сердито фыркнул носом, но замер. Скорее потому, что после приключений с лабиринтом не особо хотелось ввязываться в неприятности с местными. И без того им провели какое-то испытание.

Пахло сырым дымом и кукурузными лепёшками. Вилли и Макс разожгли костёр и жевали, поминутно протягивая чёрствые куски к пламени, чтобы они согрелись и размягчились. При этом им было весело, они смеялись, и им не было противно находиться друг с другом. Странно.

Профессор прислушался к тому, что они говорили.

— Ловко же мы его провели! — улыбался с набитым ртом Макс. — Ну, пока он там бродяжничает, у нас будет достаточно времени, чтобы набраться сил и рвать отсюда когти с драгоценным артефактом этих дикарей!

— Угу! — Вильям отхлебнул из фляги. По-видимому, и лепёшки, и содержимое фляг, и содержимое незнакомого мешка эти двое откуда-то стащили. — Только не забудь, что мы его ещё сдать должны. Вирус сам себе не сделает.

— Точняк! — Макс тоже отпил. — Сколько там заразить? Полмира? Так это же замечательно, половина людей сдохнет, планета очистится! Тем более кто там на очереди, китайцы, всякие среднеазиаты и индусы?

— Индусы, — Вильям поднял палец, — и афганцы. Вся эта желторожая нечисть.

— И основные потребители и заодно производители всякого мусора, — кивнул Макс. — Только наш док из крепких.

— Сломаем, — успокоил его Вильям. — И не таких ломали. Помнишь, он о свадьбе говорил? Чего нам стоит выбить его невесте зубы, выколоть глаза, отрезать пальцы? Ну, по мелочи там…

Макс горячо закивал и откусил лепёшку.

— Сам-то что будешь делать? — спросил Вильям.

Макс задумался.

— У меня как бы с законом проблемы… Слушай, а я смогу к ним типа в лаборанты податься, заодно и за профессором просмотрю? Это же просто прекрасное дело для очищения Земли будет!

— Не вопрос! — развёл руками Вильям.

Эти двое отвратительно засмеялись, отвратительно пожали друг другу руки, отвратительно закусили лепёшками и запили их содержимым из фляги.

Отвратительные, отвратительные, отвратительные…

Пратап чувствовал, что его бьёт дрожь, в голове точно был готов взорваться паровой котёл, перед глазами всё мутнело. Он сжал кулаки так, что побелели костяшки.

Девушка в маске равнодушно поглядывала то на него, то на парочку мерзавцев.

— Выбор за вами, — произнесла она. — Бежать. Выйти к ним прямо сейчас и всё им сказать. Или как бы случайно на них наткнуться и сделать вид, что вы ничего не знаете.

Профессор медленно выдохнул. Ему было плохо, очень плохо. Его сердце разрывалось.

Отвратительные, отвратительные…

Он посмотрел на девушку.

— Я всегда был честным человеком. Я честно работал, честно говорил, что думаю, хотя иногда мне приходилось смягчать выражения. Я был честным, но всё равно попал сюда. Почему?

Девушка пожала плечами.

— Может, вы не всегда были честным. Например, с самим собой.

Пратап вздрогнул. Посмотрел на парочку. Снова на девушку.

Надо было принять решение, от которого зависела его жизнь.

Кусты зашуршали. Вильям и Макс повернулись: к ним вышел профессор.

— Намасте́. Почувствовал, костром пахнет, — пробормотал он и сел к ним.

Эти двое не были ни удивлены, ни напуганы. Равнодушны.

— Я очень устал, — произнёс Пратап. — Если вы сумели стащить еды, не поделитесь ею со мной?

Макс подал лепёшку. Она возникла будто бы из ниоткуда.

— Угощайтесь, док!

— Спасибо. — Пратап вцепился зубами в лепёшку. Почему-то на вкус как картон.

Макс и Вильям почему-то начали говорить об охоте на волков. Вильям настаивал на том, что это нормальное явление, а Макс контраргументировал, что это вмешательство в природные системы. Выглядело всё нереально.

— А вот мне интересно, — медленно произнес профессор, — вы бы меня сдали целикового? Или по частям?

Вильям и Макс посмотрели на него. Они изобразили удивление.

— Что с вами, док? — спросил Вильям.

— Я решил быть честным, — ответил профессор костру. — Я не хочу жениться. Я даже особо не видел эту женщину, мне всё равно на неё.

Макс хмыкнул:

— Понятно.

Профессор вздохнул.

— И не надо меня ни к чему принуждать, заставлять, ломать. Я сам всё сделаю. Я тоже хочу уничтожить половину человечества. Люди глупы, злы и неблагодарны.

Он посмотрел на них. Макс улыбался во все зубы, Вильям сдержанно кивнул.

Пратап не выдержал и расхохотался. Смеялся он очень редко, максимум улыбался, а тут прям как прорвало. Хохотал и хохотал.

— Так и знал! Я так и знал! Вы —