– Да хоть сто попыток тебе, всё равно не угадаешь.

– Спорим, что угадаю!

– Это интересно… На что спорим?

– На интерес.

– Не люблю так говорить, но ситуация требует: мой интерес деньги.

– Нахрена тебе деньги?! Тогда без интереса.

– Это относится к картам, но опять ситуация: без интереса играть – игру обижать.

– Да иди ты! Давай так: я угадываю – ты разрешаешь и предоставляешь алкоголь, не угадываю…

– Ну?

– Я хз.

– Вот видишь. Тебе нечего мне предложить, так что сиди рули, алкоголик хренов.

– На меня алкоголь вообще не влияет.

– Знаю я, как он не влияет. Рули!

– Куда едем-то?

– Нахрен! Едь и едь, тебе-то чё.

– Чё-то ты злой сегодня…

– Бывает…

***

– О, Марк, спросить хотела! – Алёна догнала Марка, вразвалочку шедшего по коридору, убрав руки за спину.

– Да, – немного сонно ответил он и улыбнулся.

– Нам отсюда выходить можно?

– В смысле, на поверхность?

– Получается, что да.

– Вообще, Ярик с Серым же выбираются. Я подробностей не помню, но вроде он говорил, что выбираться можно, но только на машине и надо осторожным быть.

– У нас только одна машина?

– По крайней мере, я о других не знаю, даже если они есть. Жди главного, начальника, – Марк слегка усмехнулся и побрёл дальше.

– Ну, раз ждать, так ждать… – сказала Алёна себе под нос. А потом добавила в мыслях: «Это я умею…»

***

Между деревьев промелькнуло что-то тёмное. Солнце уходило за горизонт, и от этого становилось только страшнее. Ярослав и 201-я, сидевшая у него на плече, переглянулись.

Они шли по какому-то глухому сибирскому лесу: снега по колено, деревья расположены одновременно хаотично и систематично, сосны, берёзы, кедры, ели. На ветвях сидели синицы и гаички, где-то вдалеке слышался стук дятла. Ярослав в привычном камуфляжном костюме, под низ надета более тёплая одежда, слева на ремне висело мачете в ножнах, а справа – небольшой ножичек; 201-я в плотно прилегающем к телу буром утеплённом костюме, с синим поясом на талии.

– Как думаешь, они сначала убьют, а потом будут разбираться, или всё-таки пару вопросов зададут? – Каргин попытался снять напряжение, но неудачная шутка только усилила его.

– В крайнем случае, они будут стрелять в тебя, а не в меня… тем более, я представляю для них больший интерес, – ирония микрочеловека на этот раз превзошла человеческую.

– Я как-то читал книжку… про третью мировую войну. Так там снежные люди сражались электричеством, какими-то кристаллами. Интересно, это так?

– А у нас будет такая же Третья Мировая?

– Нет. Хотя бы потому, что войной это можно будет назвать только в местных масштабах, а в мировом – это революция! А во-вторых, тут будут ещё и микролюди, и водяные.

– Я не очень понимаю вот что: ваша цивилизация построена на войнах и революциях. Так почему все, кто их устраивают, считаются плохими?

– Это интересный вопрос. Смотри, человек получился такой, что биотические факторы его контролируют с трудом, например, болезни; абиотические факторы тоже не очень хорошо справляются, то есть, и пожары, и наводнения не уносят много жизней; а вот антропогенный фактор – самый сильный: казни, войны… Это естественные процессы, призванные контролировать численность людей. Видишь ли, Природа – гениальный программист. Она поняла, что контролировать человека может только другой человек, поэтому пришлось заложить генетически агрессию, садизм… Возможно, это исчезнет, когда не будет нужно, то есть по эволюции, но это наступит с большим трудом. Но вот замкнутый круг: чтобы хорошо воевать, нужно много солдат, людей. Вот все и стремятся увеличить численность, втирая в глупые умы, якобы человек – это хорошо, должно быть много, давайте любить друг друга. А люди ведутся. Вот и получается, что умных давят числом, им не нужны суды, их разрывает общество. Я не могу сказать, что будет у вас. Скорее всего, почти то же самое. Я не убирал гены агрессии, хотя бы потому что они хорошо запрятаны. Да и вообще, я заложил вам своё мировоззрение. Видишь ли, сейчас всё аккуратненько встаёт на свои места: четыре цивилизации, они будут друг друга контролировать. Опять доказательство гениальности Природы.

– Так я не поняла: война – это хорошо или плохо?

– Ты не поняла, что такое «хорошо» и «плохо». Всё надо судить относительно. Вот смотри, кто-то сказал, что война – это ось, на которой крутится планета, ну, или как-то так. Это значит, что что-то происходит, есть какое-то движение, развитие. А развитие это же плюс? Плюс – это хорошо. А вот если смотреть в плане отдельных особей: на войне человек умирает и/или теряет близких. Для него же это минус? Значит плохо. Относительно… Относительно! Вот из-за этого я и называю… войной и революцией лишь относительно. Война – это же крупный вооружённый конфликт? Что мы и будем проводить в отдельных местах. Или мелкие вооружённые конфликты – это как пойдёт. Вот только этим мы добьёмся перемен. Перемен! А это уже революция. Революция – это перемены, резкие перемены в лучшую сторону. Получается, это же хорошо?

– Так получается, мы хорошие?

– Не суди так. Нельзя сказать однозначно. Говори это только себе, только со своей точки зрения. Если тебе хорошо, то значит хорошо.

– А смысл тогда от законов?

– Это шахматы. Надо продумывать всё на несколько ходов, а не только на один. Вот смотри, наркотики – сначала мне будет хорошо, а потом плохо, потому что здоровье подкосится. Так же и с законами: если ты не хочешь, чтобы тебе потом было плохо, лучше сдержаться. Понимаешь?

– Кажется, да…

– Ты разберёшься, поймёшь…

Вдруг в спину человеку что-то уткнулось. Он хотел поднять обе руки, но поднял только левую, ведь на правом плече сидел друг. А 201-я, не сразу поняв, что произошло, обернулась.

Высокое, под два метра, человекоподобное существо. Всё его тело покрыто бурой длинной шерстью, только вокруг глаз, рта и на ладонях голая серая морщинистая кожа. В руках у йети полутораметровая неровная зеленоватая палка, заканчивающаяся небольшим, примерно с кулак, голубым кристаллом, будто удерживаемым этой же палкой при помощи отростков. Этим кристаллом посох упёрся в спину. Глаза снежного человека выражали удивление.

Из глубин леса стали выходить другие особи. Они все отличались по размеру (на глаз, от 190 до 220 см), по цвету шерсти (от рыжего до чёрного), по цвету кожи (от бледно-серого до тёмно-серого) независимо от цвета шерсти. Всего вышло около десятка, у одних в руках посохи, у других ничего.

Самый высокий из них, бурый с сединой, без посоха, жестом руки приказал следовать за ним.

***

Они повели сквозь лес, казавшийся непроходимым. Вскоре стало