— А откуда он знает, что я симпатичная? — не унималась я.

— Ниоткуда. Он тоже на слово поверил.

— А ты с чего решил, что я симпатичная?

Илья посмотрел на меня так, что желание задавать вопросы (по крайней мере, про внешность) тут же испарилось.

Впрочем, в этом поединке все равно победила я. Уставилась на Илью в ответ, да так, что он отвернулся.

— И вот на что ты меня отправляешь… — Это был не вопрос — скорее, мысль вслух.

— Уж точно не на верную погибель, — пробурчал Илья. Прозвучало по-богатырски. — Я за него ручаюсь. Он своеобразный или, скорее, специфический. Но ничего плохо тебе не сделает.

Я посмотрела сначала на открытый текстовый документ, формулы какие-то, страшно… Потом на кипу бумаг формата А4, расписанных черной ручкой. Почерк у Ильи своеобразный, с резким наклоном и четкими линиями, весьма, наверное, математический… Потом на кучу одежды, сваленной на кровать, спасибо, что заправленную. Кажется, когда (если) он ложится спать, одежда просто перемещается на стул.

Но было в этой комнате что-то еще такое, что делало ее особенной, разбавляло минимализм.

Карта звездного неба — множество светлых точек на фоне непроглядной вселенной. Часто ли Илья смотрит на нее (и еще — много ли он в ней понимает?).

Кактус на подоконнике, цветущий двумя большими белыми цветами каждое лето. Папа говорит, он радуется жизни, потому что купается в волнах от компьютера, как в шампанском.

Миниатюрный ловец снов с синими перьями, которые колышутся от малейшего движения. Этот ловец снов я Илье подарила, был у меня лет в четырнадцать недолгий период, когда я создавала всякие такие штуки…

Ручается он, видите ли.

— Ладно, — сказала я все же. — Время выберу. А если он будет занят?

— Освободится, — пообещал Илья. И я сразу поверила.

Странное какое-то мероприятие. Сомнительное.

Хотя… всегда можно представить, будто всякие несуразные, пугающие вещи происходят не с тобой, а с твоей героиней. И будто это не ты говоришь все те глупости, что были произнесены вслух твоим собственным голосом. Только наблюдаешь вблизи.

Необъяснимая штука.

Но иногда срабатывает почему-то.

***

— Может, отправить вас вместе с Илюшкой куда-нибудь?

Илья терпеть не может, когда его называют Илюшкой. Даже мама. Даже в позитивном ключе.

Было бы чему обижаться. Меня мама и вовсе зовет то Никусей, то Никулей, и Ничка среди них — самое приличное. Впрочем, когда дело касается моих обзывательств, Илья от восторга захлебывается. Ходит потом и повторяет, как попугай, который выучил новое слово.

— Куда ты нас отправишь, мам? В деревню?

Спрашивала осторожно — ни в какую деревню отправить нас мама не может. Акция закончилась три с половиной года назад. Вскоре после того, как мне исполнилось пятнадцать. Сначала дедушка, через месяц бабушка. Под новый год… Самый тяжелый и безрадостный новый год в моей жизни.

А про бабушку и дедушку с папиной стороны и вспоминать нечего. Они жили слишком далеко отсюда, на другом конце страны. Виделась я с ними всего дважды, последний раз — в четыре года. Ничего не помню, даже смазанно — ни лиц, ни ощущений. А вот Илья твердит, что сохранил всё в памяти вполне неплохо — ему на момент той последней встречи было шесть лет. Говорит, глаза у бабушки были точь-в-точь мои, такие же большие и серые.

— Заскучаете все лето сидеть в квартире, — не сдавалась мама.

— Илюшка точно не заскучает. У него всегда есть, чем себя развлечь.

— Хорошо, а у тебя?

На самом деле, мама у нас хорошая. Искренняя. Иногда даже чересчур.

Илья еще не проснулся. Не удивлюсь, если уснул он только пару часов назад… А вот я подскочила в начале восьмого. Летом почему-то вставать рано гораздо легче, чем зимой: нет искушения проспать первую пару, зато есть желание успеть как можно больше полезного и приятного. Если вставать к обеду, день заканчивается слишком быстро.

Когда я проснулась, мама уже собиралась на работу. И вот мы вместе пошли завтракать.

— И я найду развлечение, — пожала плечами. — На крайний случай, пойду искать себе работу. Стану бариста — как тебе? Буду варить кофе, готовиться к жизни после института. Видела где-то статистику, что три четверти бариста имеют высшее гуманитарное образование.

— Успеешь еще наработаться, Ника, — мама вздохнула. Поправила длинную светлую челку — сколько себя помню, мама всегда ее носит. Еще у нашей мамы глаза красивенные — зелено-голубые, причем в одном больше голубизны, а в другом зелени. Лучше бы мне, конечно, в генетической лотерее выпали они. — А летом нужно отдыхать.

— А вы с папой пропадаете на работе.

— Дети взрослые, могут сами за собой поухаживать.

— Теперь взрослые, да.

Моя вечная обида. Ничего не могу с собой сделать. Почему-то именно Илья забирал меня с продленки в первом классе, хотя сам пошёл в школу лишь на год раньше меня. Именно Илья ходил на концерты, где участвовал мой коллектив, когда я еще занималась хореографией. Илья помогал мне тащить рюкзак, и с моими обидчиками (которых, к счастью, было немного) разбирался именно он.

Годы шли, а работы у родителей меньше не становилось.

Зато оправданий находилось все больше.

Мама обижается, когда я пытаюсь это обсудить. Говорит, они с папой тратили все свои силы, чтобы обеспечить нам достойную жизнь. Говорит, конечно, же, неправильно. Не особо разбираюсь в психологии, но попытка вызвать чувство вины вместо того, чтобы согласиться с моими словами и признать ошибку — не самое верное решение.

Я должна быть благодарна. И я благодарна.

Но мне всегда слишком их не хватало.

— Хорошо, тогда я спрошу у Илюшки, — не сдавалась мама. — Сегодня вечером.

— И он повторит все то же самое. — Ничуть не сомневалась я. — Может, лучше на выходных вместе сходим куда-нибудь? Я, Илья и вы с папой. Хотя бы в парк. На пару часов.

Несколько секунд мама молча смотрела на меня. А в голове наверняка прокручивала, что же ей нужно обязательно успеть за выходные.

— Подумаем, — ответила она наконец.

Мамины раздумья имеют непредсказуемый результат: она может долго сомневаться, а потом вдруг примет такое решение, которое никто от нее не ожидает. Можно ли это назвать энтропией? В общем, маме нужно загореться, и тогда самым сложным будет не сдвинуть ее с места, а поспеть следом.

С папой в этом плане стабильнее. Надо будет и ему намекнуть на прогулку.

Мы ведь и вправду уже давным-давно не собирались вместе.

Даже, в общем-то, на завтрак: папа встает раньше всех, так что нам в