охали едва ли не каждую секунду, переходя от одного стола к другому, а я молча рассматривала окружающее великолепие. Большая часть выставленного была вполне знакома и предположить, для чего их можно применять, труда не составляло. Но, как всегда, та самая малая часть оставшегося виделась загадочной и… страшной.

Потому что ритуальные ножи перепутать с чем-либо другим было сложно. Клетки с мышами и кроликами наводили на жуткие подозрения. И бутылки с чем-то, подозрительно напоминающим человеческие органы…

Неужели кто-то и вправду такое использует? Нет, я знала, что некроманты, да и многие другие работают не с травками, но это знание было отвлеченным, опосредованным. Знаю и знаю. По факту. Но представилось так явно мне это впервые. И от того даже в груди похолодело…

Как можно лишить другое живое существо жизни ради…а ради чего?

— Ради чего, ради чего, — раздался скрипучий голос так близко, что я сильно вздрогнула, — знамо дело, ради чего. Ради того, на что совести хватает. А ежели ее нет, этой совести, то что остается? То-то и оно…

А я могла поклясться, что секунду назад этой старушки, низенькой, ниже меня на полторы головы, в пестром до пят платье и таком же, в больших черно-красных цветах, платке, не было.

Оглянулась на девчонок, но они оказались слишком заняты рассматриванием удивительных вещиц, чтобы обратить внимание хоть на что-нибудь еще. И на кого-нибудь тоже.

Поэтому снова перевела взгляд на хозяйку лавки, которая невозмутимо перекладывала что-то среди скляночек, словно меня и не было рядом. А я, подозрительно попялившись на нее еще пару минут, начала успокаиваться. Ну, а что? Сама, наверное, не заметила, как озвучила собственные мысли, а бабка ответила. Ничего удивительного.

Для верности отойдя в сторону, я снова увлеклась необычными товарами. И даже всерьез начала присматриваться к красивому браслету из бисера, больше напоминавшему банальное украшение, чем магический атрибут. Яркий, с желто-голубым, на первый взгляд, бессмысленным узором, он так и притягивал взгляд. И я, серьезно задумавшись о покупке, взяла его в руки…

— Не твоя эта вещь, девочка, — вдруг проскрипел знакомый голос прямо передо мной, а я чуть было не вскрикнула.

Бабка стояла прямо передо мной, едва ли нас разделяло сейчас больше тридцати сантиметров. А я даже не заметила! Снова!

Сердце забилось где-то в горле, а мне впервые в жизни захотелось перекреститься. И это с учетом того, что была убежденной атеисткой.

Но бабка словно и не заметила моей реакции. Протянула руку и подняла со стола другой браслет — и я могла дать зуб, глаз и еще полтора десятка органов на откуп, что его там секунду назад вообще не лежало. Браслет на первый взгляд казался старым и невзрачным — деревянные неровные бусины с черными вкраплениями то ли камня, то ли металла были собраны словно руками неумелого мастера или ребенка, вразнобой и на обычную нитку. Причем последняя словно доживала свой век, растрепавшись и протеревшись во всех видимых местах.

Я с недоумением смотрела на странную вещицу, не решаясь взять ее в руки. Не покидало ощущение, что она рассыплется прахом, стоит лишь сжать ее пальцами покрепче. Но бабка смотрела на меня со странной смесью настойчивости, любопытства и насмешки, не убирая руку.

И я, будто загипнотизированная, протянула свою ладонь…

Бусины оказались странно прохладными и твердыми. А еще — тяжелыми, причем настолько, что, если бы я закрыла глаза, то с уверенностью бы решила, что это литой металл. Но внешне… Я смотрела на браслет и с трудом представляла, как его можно носить. Слишком невзрачный. Слишком… ненадежный…

— Ну, что застыла? — Вдруг недовольно поторопила меня бабка, а я совсем растерялась. Ведьма фыркнула на мой недоуменный взгляд, но пояснила. — Надевай.

— Надевать? — пробормотала с сомнением я, заработав от старушки еще один выразительный взгляд. Меня такими порой Нерон награждал, когда тупила совсем уж запредельно.

Поэтому медленно, стараясь не повредить вещицу, натянула браслет на левое запястье…

Удивительно, но, несмотря на ветхость и кажущуюся узость, украшение легко растянулось на необходимый диаметр, а затем…

Затем я в очередной раз с трудом удержалась от вскрика.

Потому что браслет едва заметно вспыхнул холодным белый светом, резанув по глазам, а затем осыпался пылью, обнажив, как я и предполагала, металлическое содержимое. Которое, собравшись под воздействием какой-то странной магии в единую ленту, скользнул по моему запястью, оплетая его и будто примериваясь. Чтобы еще через пару секунд, сделав два оборота, застыть красивой серебряной змейкой. Которая к тому же умудрилась мне подмигнуть ярким черным глазом, прежде чем положить голову на собственный хвост…

Я оторопело разглядывала свою новую «соседку», понимая, что снять ее смогу только распилив — украшение не сдавливало кожу, но сидело плотно, как вторая шкурка. Но не снимать — тоже не вариант. Теперь, глядя на украшение, настигло понимание, что его цена легко переплюнет все мои накопления.

Но какое же оно красивое… и будто даже теплеет, когда поглаживаю его пальцами…

— Я…

Собиралась поблагодарить бабку, а затем очень мягко отказаться от покупки, но меня грубо перебили.

— Оставишь, сколько посчитаешь нужным, — сказала, как отрезала ведьма, — это не подарок. Такие вещи не продаются — сами выбирают хозяина. Теперь все равно тебя найдет, даже если здесь оставишь. Обидится только…

Я потрясенно молчала.

Интересно, а если бы не приехала с девчонками, то…

— Приехала бы, — отмахнулась от меня бабка, — есть встречи, которых не избежать. А зачем приехала-то, кстати?

На этот раз уже не испугалась. Даже почти не удивилась — видимо, вычерпала до дна сегодня этот ресурс. Поэтому спокойно и даже как-то отстраненно снова оглянулась на девчонок и пожала плечами.

— Погадать вот собрались. Продадите черную с красным свечу?

Ирма успела проинструктировать, что свечи должны быть двухцветные и плетеные, а покупать их должна каждая себе отдельно, а то гадание не сработает. Интересно, где на этот раз она раскопала этот очередной «стопроцентно работающий» метод?

— Тебе? Гадать?

Бабка так неподдельно удивилась, что я приподняла брови. Было впечатление, что к ней зашел человек и попросил продать ведро снега. А на дворе при этом зима и метель намела сугробы по шею — не зайти, ни выйти.

Но пояснять она ничего не стала. Только одарила еще одним странным взглядом и усмехнулась.

— Ну, свечу, так свечу.

Через минуту перед нами — Ирма с Ритой, наконец, перестали охать и подошли — лежали три одинаковые свечи. Мы расплатились каждая отдельно, а затем Ирма купила еще какой-то порошок и бутылек с синеватой жидкостью.

И уже в самых дверях, попрощавшись, я вспомнила, что