Тревога мелькнула во взгляде Калли, как будто она сомневалась, что знает человека, идущего им навстречу.

В эту секунду он вспомнил о пари. Еще пять дней он должен был играть доставшуюся ему роль. Но не важно, что это была за роль. Он не станет преклоняться перед боссом Калли. Или притворяться, что Калли принадлежала кому-то еще. Босс Калли мог воображать себе что угодно. Но Калли сделала выбор не в его пользу.

Ставрос вложил эту мысль в свою руку, протянутую для рукопожатия.

— Такис, приятно познакомиться. Благодарю за возможность окунуться в бассейн. Мне нужно было охладиться. — Он посмотрел на Калли, дав им обоим понять, что он помнил, как она завелась от легкого намека на секс. Как бы она стала реагировать, если бы они оказались обнаженными и он проник бы в нее? Стала бы она кричать?

Она яростно вспыхнула.

— Я оставлю вас, чтобы вы могли показать Такису свою работу. Кофе? — предложила она своему боссу.

— Спасибо, — ответил тот, отпуская ее. Взгляд его был по-прежнему суров.

Такис был немногословен, когда принимал работу Ставроса. Разбитая плитка была вся вывезена на прошлой неделе. С того момента Ставрос укладывал новый кафель гораздо тщательнее, поскольку он уже считал этот дом своим. Он даже отправил эсэмэску Себастьену, чтобы тот нашел агента для оценки дома.

Такис вошел в дом, а Ставрос снова принялся за работу, раздражаясь из-за необходимости проявлять терпение. Он спускался вниз с новой партией плитки, когда услышал приглушенные голоса за окном над его головой.

— Я уверен, что он не профессиональный плиточник! Так кто же он?

— Йоннес не прислал бы кого-то, кому он не доверяет.

Раздался хлопок, вероятно, Калли складывала белье.

— Если ты беспокоишься из-за этого, скажи мне, и я распоряжусь, чтобы плитку положили заново.

— Я беспокоюсь из-за того, что ты целовалась с ним.

Ставрос аккуратно опустил плитку на землю и гневно уставился на окно.

— Ты спишь с ним? Да, ты спишь с ним. Я вижу это по твоему лицу.

— Я не сплю с ним! И если бы я спала с ним, это не твое дело! Разве я спрашиваю тебя, почему твои рубашки пахнут духами?

— Он бабник…

— Я знаю, что он собой представляет. Я знаю, что он здесь просто в отпуске, но это не все.

— Конечно, не все. Но что бы это ни было, ты не знаешь этого. Почему ты не можешь подождать до своей свадьбы?

— Я сказала это из-за Офелии.

— Ты сказала это мне. И я предложил тебе выйти за меня замуж.

Глаза Ставроса заволокло туманом. Ему стало трудно дышать.

— Такис…

— Еще раз я не буду просить тебя, — нетерпеливо сказал он. — Сам я больше детей не хочу. Но я хочу, чтобы ты, Калли, стремилась к большему, а не к сотруднику сервисной службы. Ты ноги протянешь от голода. Это потому, что он американец? Я говорил тебе, если ты хочешь поехать в Нью-Йорк, я возьму тебя с собой.

— Мне нужно больше, чем… Ты правда думаешь, что я это чувствую… — что-то щелкнуло, как дверца стиральной машинки, — по отношению к каждому, кто просто проходит мимо?

— Нет, — его голос был ровным и спокойным. — Учись на своих ошибках. Этот мужчина принадлежит к твоей прошлой жизни.

Их голоса затихли, и Ставрос поднял плитку. Его бы позабавил неприкрытый снобизм в голосе Такиса, если бы он не говорил те же вещи, что и его дед.

«Докажи мне, что ты способен сделать что-то сам в будущем. Найди женщину, которая будет достойна, чтобы носить наше имя».

Их американское имя.

Что было не так с именем, данным ему при рождении?

Эдвард Михаэлс взрастил Ставроса как преемника, но согласно его, Эдварда, условиям. Ставрос устал от этого. Он достаточно потрудился, чтобы компания заслужила свое место среди мировых лидеров, однако его дед продолжал настаивать, чтобы Ставрос выбрал себе невесту из одной из богатых манхэттенских семей. Тогда бы он передал ему полный контроль над компанией.

Ставрос так сильно сопротивлялся идее о женитьбе, что он не мог смотреть ни на невест из Манхэттена, ни откуда-либо еще.

Внезапно в его голове возникло видение Калли в роли его жены. Ее густые черные волосы и элегантная фигура отлично бы смотрелись как в рубище, так и в дизайнерской одежде. Даже без грамма косметики или искусной укладки она выглядела бы как экзотический цветок на фоне голубоглазых бледных блондинок.

Ни одна из тех бизнес-леди не обладала ни теплом, ни страстью, присущими Калли. Его кровь быстрее бежала по венам, когда он вспоминал, как охотно она отзывалась на его поцелуи. Такая страсть когда-то перегорела бы, но женитьба тоже могла быть временным явлением.

Ему и в голову не пришло запланировать и свадьбу, и развод, когда его дед приказал ему найти невесту из их круга. Но что, если невестой стала бы няня из Греции с гораздо более скромными ожиданиями от жизни?

Да нет, он не станет покупать свой старый дом, чтобы доказать деду свою самостоятельность. Есть способы лучше этого. «Погружение в Грецию», — подумал Ставрос с кривой ухмылкой. Погружение в божественную греческую женщину каждую ночь и разговоры перед сном на языке его детства.

Когда он представил себе лицо своего деда в тот момент, когда он представит ему свою греческую жену…

Калли смогла выбраться из дома, когда Ставрос, окончив класть плитку, подметал двор перед завершением работы. Такис внимательно следил за ней всю неделю и не давал им возможности обменяться парой слов, не говоря уж о том, чтобы провести вместе время.

Однако Ставрос не прилагал особых усилий, чтобы встретиться с ней, и этот факт угнетающе действовал на ее уверенность в себе. Она чувствовала себя опустошенной.

Впрочем, это все были глупости. Они даже не были любовниками!

— Прекрасно, — сказала она Ставросу, увидев преображенный двор.

Не важно, был ли он профессиональным плиточником или нет, но работал он тщательно и качественно. Он сумел точно скопировать изящный узор, выложенный на подъездной дорожке, который в действительности был значительно сложнее, чем это казалось на первый взгляд. Она следила за ним, пока он работал, и видела, как тщательно он отбирал плитку, подбирал узор, крутил и подрезал ее, чтобы добиться идеального рисунка.

Вместо пересадки старых деревьев, которые разрушили старую плитку, Ставрос предложил заказать горшки с душистой глицинией, которая оплела бы стену. Также он развесил гирлянды с белыми лампочками, и сейчас в темноте они сияли, как звезды. Настоящее волшебство!

Когда она перевела взгляд на Ставроса, то обнаружила, что он разглядывает ее мятые шорты и майку с глубоким вырезом. Она почувствовала себя еще более неуверенно. Она убеждала себя в том, что они были людьми одного уровня, что Такис был снобом, а она была крестьянкой с острова, а Ставрос… Тут она терялась в мыслях.