мной, да? Рич умер, чувак. И это даже не самая странная часть. Группа распалась, а потом, когда они снова собрались вместе, бац! еще один повержен в прах. Я тебе говорю. Су-е-ве-ри-е.

Мандэй покачала головой и откусила морковку.

— Ты же не веришь в такого рода вещи, да?

— Я думаю, что верить в суеверия — плохая примета, — сказала я сквозь смех.

Между нами повисло неловкое молчание. Она посмотрела на меня. Я посмотрела на нее, ожидая, что она найдет смысл в моей шутке. Затем ее губы изогнулись. Мандэй была девушкой с трехсекундной задержкой. Мне нравились девушки с трехсекундной задержкой.

— Теперь я поняла.

Она кивнула с медленно появляющейся улыбкой.

— Откуда ты все это знаешь? Я думала, что Воющая Лощина отрезана от того, что происходит извне.

— Я неравнодушна к музыке девяностых, — пожала она плечами, — и когда у тебя есть что-то, ты находишь способ. Но вернемся к Дню Борьбы с суевериями. Фестиваль состоится ночью, и там будет весь город.

Я сразу же подумала о Джулиане, человеке на скалах, которого видела накануне. Язычник Лощины, как назвал его Майло. Этим утром я вышла на край утеса, чтобы посмотреть, вернется ли он, но он не вернулся.

— Может быть, я пойду, — сказала я безразличным тоном. Моя голова была где-то в другом месте: скалы, разбивающиеся глубокие синие воды, череп животного и серебристо-серые глаза.

Голова Мандэй дернулась в сторону, глаза расширились.

— О, тебе следует пойти. Тебе нужно выбраться и стать частью этого города, иначе все будут думать, что ты чужак.

Она, не глядя, разломила морковку пополам.

— Мои друзья тоже хотят с тобой познакомиться. Я сказала им, что ты начинаешь здесь сегодня.

Казалось, все уже знали, кто я такая, и я не привыкла к такому вниманию. Конечно, люди всегда замечали меня, но держались на расстоянии. Они махали, улыбались и обращались со мной как со знакомой. Но то, как Мандэй завязала со мной разговор, задавала мне вопросы и пригласила меня куда-то, все это казалось сюрреалистично. Я провела большую часть своей жизни, держась одиночкой, сосредоточившись только на своей карьере в течение последних шести лет. Я стала трудоголиком, мои единственные друзья — мертвецы. Я готовила трупы, одновременно исповедуясь духам во всех своих причудливых снах. Как крики пары из квартиры 7901 не давали мне спать по ночам, ссорились из-за неверности, как пивной понг не следует считать спортом, и как Netflix отказался от моего любимого шоу… И тут меня осенило.

Дерьмо. Я была как дедушка.

— Священное Море… — продолжала Мандэй. — Ну, сестры Салливан, Майло, Маверик, Сайрус и Кейн. Ты обязательно встретишься с ними до Дня Суеверий, и ты полностью впишешься в их компанию. В любом случае, это не значит, что ты не принадлежишь этому месту. О, — она подпрыгнула на месте, и ей в голову пришла идея, — мы можем пройтись по магазинам после работы где-нибудь на следующей неделе и найти тебе платье и маску. Ты должна надеть маску.

— Если все еще буду здесь, я пойду, — согласилась я, услышав имя Майло. По крайней мере, я бы знала там двух человек, и, может быть, выйти тоже было бы не так уж плохо. Майло сказал, что папа когда-то был членом Ковена Священного Моря. Мое любопытство заставило меня задуматься о том, чтобы погрузиться в этот мир и посмотреть, откуда пришел папа, откуда я родом, и оправданы ли слова Майло о том, что мои родители были из ковена ведьм.

Мои отношения с папой были на расстоянии из-за его обязательств перед нашей страной, и я уважала его за его преданность Военно-воздушным силам. Может быть, он держал меня и свое прошлое на расстоянии вытянутой руки по какой-то причине, но хотела ли я знать почему?

Я прислонилась спиной к дереву и перевела взгляд на могильщика, который пил из бутылки с водой под банданой, положив руку на лопату, прислоненную к боку. Он был стройным, но в хорошей форме, с бритой головой. Он взглянул в нашу сторону, недоступный за банданой, закрывающей его лицо, напомнив мне о язычниках Лощины, которых мы с Майло видели накануне, напомнив мне о человеке со скал — Джулиане.

— А как насчет Полых Язычников? Они придут?

Взгляд Мандэй тоже переместился на могильщика.

— Они на самом деле не ходят на мероприятия. Но ты захочешь держаться от них подальше.

Она кивнула головой в сторону могильщика, наблюдающего за нами.

Он был одним из них. Я оторвала взгляд от него и вернулась к Мандэй.

— Почему это?

— Бэк тихий и не тронет тебя. Они все не тронут тебя, если ты не тронешь их, — Мандэй наклонилась ближе ко мне, — но все знают, что они практикуют темную магию. Такое, с которым ты никогда не захочешь связываться, то дерьмом, к которому мы не лезем. Священное Море благотворно, но не они. Ривер Харрисон убежден, что это они наложили зловещее заклятие на Джаспера Эббота, заставив его сойти с ума.

— Зловещее заклятие, — повторила я, последовала невеселая усмешка. И усмешка была не потому, что я не верила в магию или колдовство, или потому что я всегда была понимала то, что нельзя было увидеть, так как я видела больше, чем большинство, зная, что сверхъестественное скрывается за слоями мира. Но я также понимала, каково это, когда люди видят в тебе нечто иное, чем ты являешься на самом деле, быть центром самых отвратительных слухов в городе.

— Ты когда-нибудь задумывалась о том, что он просто… на самом деле сошёл с ума? В любом случае, какая у них была причина делать что-то подобное?

— Чтобы наказать его за распущенный язык, или, по крайней мере, таков слух.

Мандэй внезапно остановилась на этом, когда я ожидала продолжения истории. Она откусила морковку, и та хрустнула у нее между зубами, когда она рассеянно посмотрела на кладбище.

— Встретимся за кладбищем сегодня в полночь. Я хочу тебе кое-что показать.

— Почему за…

Она махнула рукой перед собой.

— Просто приходи. Ты сама увидишь.

Было тридцать минут до полуночи, и дедушка заснул в кресле в сине-зеленую клетку. Покинув похоронное бюро раньше, я зашла в магазин на углу, чтобы купить кое-что, а затем приготовила большую кастрюлю чили, надеясь, что кайенский перец избавит его от заложенности и уменьшит симптомы гриппа. Я положила его со сладким и поджаристым домашним кукурузным хлебом. Рецепт Мариетты всякий раз, когда я болела, что случалось часто, так как у меня никогда не было лучшей иммунной системы.

Я стояла над спящим дедушкой, одетая