наложу. Еще лед приложите, чтобы отек убрать. Но на всякий случай, когда к себе в часть доберетесь, надо бы на рентген сходить.

— Это надолго? — поинтересовался Григорий.

— Если связки не порваны и перелома нет, то недели через три можно будет повязку снять и потихоньку ногу нагружать.

— Вот и отлично, — обрадовался подошедший подполковник. — Как закончите, подвигайтесь поближе к столу. У нас, конечно, разносолов нет, но хлеб, консервы, картошка и вот, — он многозначительно потряс характерно булькнувшей фляжкой, — для сугреву имеется! Вы не думайте, хлопцы, мы все видим. И как вы у фрицев над головами ходите, и как жгут вас. Здорово выручаете пехоту, крепко воюете. Давайте, за содружество родов войск! — он разлил по жестяным кружкам водку. — За вас, летуны!

Экспат залпом выпил обжигающую пищевод жидкость, торопливо схватил картофелину и начал жевать.

— Нам бы как-нибудь машину вытащить, а, товарищ подполковник? — катнул он пробный шар, не особо, впрочем, надеясь на положительный результат. И действительно, командир лишь досадливо отмахнулся.

— Забудь, лейтенант. Куда там лезть-то, сплошные мины. Вы сами чудом на них не подорвались. Я уже приказал, чтобы ночью разведчики аккуратно, по следам вашим туда слазили, сняли все ценное и подожгли самолет. Это все, что я могу сделать. О, а вот, кстати, и мой командир взвода разведки, лейтенант Ковалев, знакомьтесь! Лучший разведчик полка — это вам не хухры-мухры!

Дивин оглянулся. В блиндаж вошел стройный парень в залихватски сбитой на затылок белой кубанке, ватнике и с кинжалом, подвешенным на ремне.

— Серега! — вскинулся вдруг Пономаренко.

— Андрюха!

— Вот это встреча! — старшина кинулся к лейтенанту. — Под Москвой вместе воевали, — объяснил стрелок, повернувшись к застывшим от удивления командирам. — С тех самых пор и не виделись. Меня ранили, а потом вот, так получилось, в авиацию попал.

— Товарищ подполковник, разрешите поговорить? — просительно обратился к командиру полка разведчик. — Когда еще такая возможность выпадет?

— Валяй, — засмеялся тот. — Что мы, звери что ли. Правда ведь, лейтенант? Вам ведь все равно попутку ждать.

— Конечно, — улыбнулся Дивин. — Пусть поговорят. Только это, старшина, не задерживайся и не пропадай, хорошо? И, раз уж так вышло, введи разведчика в курс дела, подскажи, как «илюху» нашего половчее из строя вывести.

— Есть! — Пономаренко вскинул руку к шлемофону. Лицо у него было счастливое, куда только обычное сонное выражение пропало. Григорий даже немного позавидовал стрелку — ему самому подобная встреча со старыми товарищами не светила по определению. Не наблюдалось на этой планете таковых. Вообще.

— Что пригорюнился, летун? — толкнул его подполковник. — Давай еще по одной, за Победу!

Машина пришла под вечер. Попрощались с пехотинцами очень тепло. Обнялись, похлопали друг дружку по спине, пожелали малую толику переменчивого и капризного фронтового счастья. Потом закинули парашюты в кузов. Бойцы помогли экспату забраться, устроили на заботливо свернутом брезенте. Пономаренко долго тряс руку лейтенанту Ковалеву, обещал заехать при первом же удобном случае и обязательно написать.

Наконец, тронулись. Григорий ухватился за борт немилосердно трясущейся полуторки и выглянул наружу. В опускавшихся сумерках он пусть и с трудом, но разглядел, что разведчик по-прежнему стоит на дороге и машет им вслед.

— Не горюй, Андрюха, — подбодрил он заметно поскучневшего старшину. — Даст бог, свидитесь еще.

* * *

— Ну и куда ты свою носопырку тянешь? — насмешливо спросил Григорий. Шварц посмотрел на него честными до безобразия глазами и тихонько мяукнул, дескать, а я что, я просто так здесь сижу. Кот устроился на небольшой приступочке возле двери и с любопытством выглядывал наружу, когда кто-нибудь входил или выходил, забавно нюхал морозный воздух, но на улицу, хитрая бестия, не шел. — Вот прищемят тебе морду наглую, будешь знать! — пригрозил ему экспат. И задумчиво добавил, как бы размышляя: — Снега что ли с улицы принести и чью-то прощелыжную физиономию натереть?

Шварц тревожно заерзал, мягко спрыгнул на пол и с независимым видом направился к лежанке Дивина, гордо распушив хвост, что твой павлин. Вот, поросенок, сто процентов, что все понимает, только вид делает, будто по-человечески говорить не может.

Лейтенант аккуратно, чтобы не поставить на столе кляксу, отложил ручку в сторону и смачно, до хруста потянулся. Скучно и занудно. А еще немного неудобно перед товарищами — они на полетах, а он в блиндаже прохлаждается.

После возвращения в полк, врач осмотрел его ногу, безжалостно помял — садист, как есть садист, у Григория в какой-то момент перед глазами звезды хоровод водить стали! — недовольно пробурчал что-то, а потом вынес свой вердикт:

— Три дня полного покоя, пока не спадет опухоль. Разумеется, никаких полетов, физических нагрузок и пеших прогулок. Потом зайдешь, поглядим.

— А в эти три дня мне что делать? — уныло осведомился летчик. — От тоски ведь подохнуть можно!

— Будешь нарушать мои предписания, не допущу к полетам и через месяц, — пригрозил доктор. — Все, исчезни с глаз моих.

Дивин доковылял до полкового КП и попытался пожалиться Бате, но тот посмотрел с каким-то нехорошим любопытством и вдруг приказал, злорадно улыбаясь:

— А знаешь-ка что, друг ситный, это даже хорошо, что тебе никуда ходить нельзя. Эй, Алексей Алексеевич, выдайте этому болящему две тетради потолще, ручку и чернила. Ставлю боевую задачу, товарищ лейтенант: сядете и подробно, по пунктам, изложите свои взгляды по улучшению тактики применения штурмовой авиации. Что называется, от а до я. Потом лично проверю!

— Но...

— И никаких «но»! Нужно обобщать полученный боевой опыт, делиться им с другими. Выполняйте!

— Есть.

— Напрасно вы так огорчаетесь, Дивин, — подключился к разговору замполит. — Боевая мощь любого подразделения, любой воинской части, складывается из мастерства отдельных бойцов, командиров и экипажей. Их смелости, героизма, воли и стойкости. И ваша святая обязанность приложить все усилия, чтобы ваши навыки у умения могли взять на вооружение товарищи.

— Да я не отказываюсь, — мигом пошел на попятную Григорий. Получать выволочку от Багдасаряна не хотелось, мужик был хоть и справедливый, но, как бы это помягче, чересчур увлекающийся и все могло вполне обернуться лекцией на пару-тройку часиков. — Надо, так надо.

— Новичков в полку много, — посетовал Хромов. — Поэтому распиши подробнее, как нужно вести детальную ориентировку в полете по новым, неизученным маршрутам, как ее восстанавливать после боя с истребителями противника.

—