Светлейшая.

– И я хотел бы знать, разумеется, совершенно неофициально, возьмете ли вы на себя защиту мисс Лэндлем, если наши подозрения подтвердятся?

– Не стану скрывать от вас, старший инспектор, я знакома с мисс Лэндлем, – холодно ответила Светлейшая. – И мы никогда не были друзьями. Вряд ли она захочет иметь дело со мной.

– Даже если на кону будет стоять ее жизнь? – уточнил Тарсус.

– И в этом случае – тоже, – безмятежно подтвердила Светлейшая.

– А если кто-то другой поручит вам этот процесс? – не отставал он.

– Вы неверно поняли меня: речь идет не о сумме моего гонорара. Мисс Лэндлем вовсе не так бедна, как воображают многие ее поклонники, и может позволить себе любого адвоката. Просто ее не устраиваю я.

– Могу я узнать, почему? – вкрадчиво осведомился инспектор.

– Ну, если в двух словах, – усмехнулась Светлейшая, – у нас очень разные взгляды на жизнь. В общем, ничего личного.

– Значит, я могу надеяться на ваше невмешательство? – голос Тарсуса сладко дрогнул, как бывает всякий раз у любого из клиентов, чье желание близко к исполнению.

– Ну, нет, старший инспектор, – рассмеялась она, – не в моих правилах раздавать подобные обещания.

– Вам нужно что-то более убедительное? – вкрадчиво осведомился невидимый собеседник, скользкая интонация его голоса развеселила Светлейшую: «С ума сойти: меня пытается совратить человек».

– Вы уверены, что не хотите побеседовать с мисс Камерон? – улыбнулась она телефонной трубке.

– Благодарю вас, мисс Макбин, но мы уже нашли нужного нам человека.

– Боюсь, старший инспектор, что даже средний адвокат не оставит от вашего обвинения камня на камне, – с удовольствием произнесла Светлейшая. – Три свидетеля, знакомые между собой могли просто оговорить обвиняемую. Особенно, если учесть, что они придерживается иных религиозных убеждений.

Некоторое время из трубки не доносилось ничего кроме напряженного дыхания.

– От-куда вы знаете? – наконец выдавил из себя инспектор.

– Я абсолютно ничего не знаю, – рассмеялась Светлейшая. – Так, общие соображения.

Но собеседник ее уже пришел в себя

– Теперь я понимаю, почему злые языки зовут вас дочерью дьявола.

– Люди смешны, – отозвалась Светлейшая, – они вечно путают правду и зло. Еще вопросы, господин Тарсус?

– Пожалуй, нет, – осторожно ответил он.

– Тогда, доброй ночи, – и не дожидаясь ответа, она повесила трубку.

– Этот инспектор – скорей всего клиент кого-то из наших. И ему пообещали что-то серьезное, если он сумеет навредить Кроткой.

– Кого-то из наших, – передразнила ее Танита. – Стража проверила клиентские реестры Индиры?

– Нет. Ты же знаешь, для домашнего суда это не обязательно.

– Отправь кого-нибудь немедленно. И ты наверняка найдешь этого Тарсуса среди ее клиентов.

И при этом подумала, что Тарсус действует исключительно по собственной инициативе. И как энтузиаст своего дела достался Индире бесплатно.

– Ты хочешь сказать?..

– Что утаила от тебя главный пункт обвинения, – хладнокровно закончила Танита. – Индира еще студенткой излишне увлекалась «Красотой ночи». Старшему курсу разрешается знакомиться с этим текстом, хотя будь я составителем программы, непременно вычеркнула бы его из списка дозволенной литературы. Это чтение не для незрелых умов.

– Ну, в этом нет проступка, – примирительно заметила Светлейшая.

Проступка в этом действительно не было. Но существовала проблема, связанная с этим, одним из древнейших текстов Тьмы, где завораживающе красиво описано сокрушение мира человеков, неудачного творения Вечного Врага. Читать о том, как погружаются во Тьму, видимые людьми небеса, как черная краска – краска Ночи – постепенно покрывает собой все живое и неживое, читать все это и остаться равнодушным очень трудно.

И суть проблемы заключалась отнюдь не в поэтических достоинствах «Красоты Ночи», а в том, что уничтожение мира человеков вовсе не являлось главной задачей посланцев Тьмы. Более того, оно вообще не считалось задачей, поскольку текст, написанный вскоре после сотворения человечьего мира и насильственного разделения прежде единых на слуг Вечного Врага и адептов Тьмы был всего лишь реакцией на происходящее.

Теоретически с такой задачей справился бы любой из служителей Тьмы достаточно высокого ранга. Но лишь теоретически. Существовавшие ограничения препятствовали тому. И одним их них было присутствие в мире человеков Теодоры-Марии.

– Просто Индира примерила прочитанное на себя и вообразила, что именно она должна закрасить этот мир черным.

– Но она же не может исполнить такое, – нетерпеливо возразила Светлейшая. – Даже если клиент ей закажет такое желание

– Сама, конечно, нет, – согласилась Танита, – но поучаствовать в чужом замысле…

Светлейшая еще поднималась с кресла, а ладони ее сомкнулись в звучном хлопке.

– Всю информацию о работе Индиры с клиентами, – бросила она явившемуся на зов стражу.

– А ты, – Светлейшая повернулась к Таните – должна принять этого жалобщика.

– Сейчас? Разве это не может подождать до утра?

– Ты сама сказала, что этот человек вот-вот покинет мир, – миролюбиво заметила Светлейшая. – Мы не можем уступить Врагу его душу.

«У него вместо души – кучка грязного мусора», – эта внезапная мысль испугала Таниту. Если так пойдет и дальше, скоро я стану рассуждать, как Вечный Враг и Дочь Его. На словах они, конечно, признают Покаяние и Прощение, но разве не Враг призвал отделить злаки от сорняков? Нам ничего не оставалось, как принять навязанные правила игры.

– Ты идешь? – спросила Светлейшая таким тоном, словно ожидала категорического отказа.

Танита кивнула. На самом деле она еще не знала, как следует поступить, и ее жест был всего привычным знаком вниманию к распоряжению стоящего выше.

Светлейшая небрежно просмотрела, принесенные стражем бумаги и сунула их в ящик стола.

– Я оставляю Индиру под домашним арестом, пока не ознакомлюсь со всеми материалами, – решительно произнесла она. И опять Таните почудилось, что Светлейшая ждет ее сопротивления.

Не дождалась. Танита лишь равнодушно пожала плечами. Отзывать свои обвинения, хотя бы частично, она не собиралась. Впрочем, спорить с начальством тоже. Саму отсрочку она полагала бессмысленной. Материала для открытого суда более чем достаточно. Это ясно даже незрячему от рождения. Следовало передать дело по инстанции и не морочить себе голову. Всякие же административные игры Танита ненавидела люто и всегда жестко держала дистанцию, за что многие полагали ее старомодной.

Дом она покинула, не прощаясь. Они обе слишком давно знали друг друга, чтобы в отсутствие посторонних соблюдать ритуальные церемонии. Уже выйдя на улицу, она сообразила, что так и не получила ответа на свой вопрос: как этот комок грязи нашел Ясноликую? Но возвращаться к Светлейшей или (еще хуже) объясняться с ней с помощью личной связи (не вести же таких разговоров по телефону?!) ей не хотелось. Не хотелось и торопиться с выполнением приказа.

На ближайшем перекрестке Танита остановилась. По противоположной стороне улицы суетливо пробежал загулявший прохожий, на бегу окинув ее недоуменным взглядом. Действительно, странно: молодая одинокая женщина, застывшая у края