Закрась все черным - Игорь Дорогобед

1

В этом баре Танита не работала. Ее клиентура была повыше полетом, покрепче духом. Здесь же собирались истинные отбросы жизни. Окрутить любого из них не составляло особого труда, но Танита брезговала легкой работой. Да и плата за подобный товар была значительно ниже, а Танита, хотя никто не мог бы обвинить ее в жадности, предпочитала стабильный высокий заработок.

А карьера? Разве на этих отбросах сделаешь карьеру? Не будет же она вечно работать в поле, надо однажды перебраться в уютный кабинет наверху, а здесь, внизу, пусть трудятся либо более молодые, либо менее удачливые.

Нет, сюда Танита приходила просто отдыхать. Брала стакан отвратительного местного пойла и изучала жизнь человеков. Именно здесь, сползшие окончательно на дно, они представали в своем подлинном виде, лишенные божественной пудры. Танита мелкими глотками втягивала в себя гадкий напиток и наслаждалась окружавшим ее разложением.

Об этих своих вылазках в жизнь (бар так и назывался «Радости жизни») она никому не рассказывала. Подруги бы просто не поняли ее, а коллеги… коллеги по работе еще, чего доброго, доложили служебному психологу. И тогда жди неприятностей: в лучшем случае – утомительная проповедь о том, что нельзя стыдиться своей работы и находить самооправдание собственным действиям в любовании человеческим смрадом. В худшем – понижение квалификационного ранга и перевод на постоянную работу с этими отходами. И зачем ей такая головная боль? В личной жизни, хвала Тьме, она все еще была свободна, следовательно, никому не должна ни в чем отчитываться. Риска наткнуться здесь на знакомых практически не было: таких местах как правило промышляли сотрудники низшего ранга, принадлежавшие к другому отделу. И если б даже кто-то опознал в ней свою коллегу, кому охота связываться со Старшей, решившей слегка подработать в свободное время на чужой территории? Все одно выйдет себе дороже.

Как постоянная клиентка, к тому же никогда не бравшая выпивку в долг, она имела маленькую привилегию: облюбованный ею столик на двоих в углу всегда был свободен для нее. Прочие завсегдатаи бара тоже считали ее своим человеком. В самое первое посещение один из них по имени Брэд попытался наложить на нее свои лапы. Сонный Джерри, местный бармен, не успел даже как-то среагировать на возникший конфликт, как незваный кавалер шумно приземлился недалеко от входа в бар. Никто и не заметил что сделала или не сделала новая посетительница, но с тех пор ни один из гостей заведения не пытался задевать Молчаливую Алекс, как прозвали ее здесь. Первая половина прозвища определялась ее поведением: в баре она ни с кем не общалась кроме своего стакана. Что до второй, то в первый визит, наступив довольно острым каблучком на горло поверженного Брэда, она негромко, но отчетливо произнесла:

– Меня зовут Алекс. Очень приятно познакомиться.

Таково было ее внешнее имя. Настоящее она называла, лишь подписывая договор. Танита поступала точно по правилам и, сказать правду, строгость правил нравилась ей. В самом деле, к чему позволять человекам трепать своими нечистыми устами ее суть, ее подлинное имя. Другое дело – клиенты, но те имели все основания не поминать имени ее всуе.

Так она сидела и предавалась своим обычным ни к чему не обязывающим размышлениям, когда хлопнула входная дверь и в зале нарисовался тип, которого бармен тут же про себя окрестил придурком. Вообще-то Сонный Джерри был изрядным консерватором на дух не выносил тех, кто стремился выделиться внешним видом. Таких он поголовно величал чокнутыми. Однако этот тип был из особо неприятных придурков: весь в черном, со странными цепями на шее и запястьях, да и еще и с густо подведенными глазами. Подобные типы особо раздражали Джерри: они нарушали его в общем-то гармоничные представления о грешном мире. Кроме того, эти ребята, похоже, не умели по-настоящему пить. Вот на прошлой неделе завернули сюда двое таких, разукрашенных, взяли по маленькой, выхлебали кое-как и быстренько исчезли. При этом физиономии у них были такие, словно угодили они в комнату ужасов. Короче, чепуха, а не люди.

Тип пришел сюда впервые (Джерри мог бы поклясться в этом), однако держался довольно уверенно. Хозяйским взглядом окинул бар и направился прямо к столику Молчаливой Алекс. Джерри прыснул в кулак, предвкушая потеху. Оживились и другие завсегдатаи заведения: все мы любим развлечения, особенно те, за которые не приходится лично платить.

Танита тоже незаметно, но с возрастающей неприязнью наблюдала за чужаком. В нелюбви к подобным типам она была вполне солидарна с Джерри. Если такие оказывались в числе ее клиентов, то она, действуя на грани нарушения инструкций, навязывала им самый невыгодный договор. Ее положение Cтаршей, хвала Тьме, позволяло ей безнаказанно проделывать такие трюки, за которые низший персонал получил бы по полной программе. А с этим все будет просто: она размажет его по полу на потеху здешним пьянчугам. Не отказывать же им в столь незначительном и, в сущности, невинном удовольствии.

Чужак приблизился к ее столику и, едва разжимая губы, негромко произнес:

– Доброй Ночи тебе, Светоносная!

Танита с удивлением воззрилась на него. То есть на лице ее не отразилось ровным счетом ничего. Оно осталось таким, как всегда: холодная равнодушная маска. Но, тем не менее, она была удивлена: этот тип точно знал, кто она такая. И даже более того: он верно назвал ее ранг.

Инструкция строго запрещала лгать в подобных случаях. Но Танита и сама не считала возможным унизиться до лжи перед подобным существом. Поэтому она заглянула чужаку прямо в глаза и проговорила нехотя:

– Что нужно тебе, человек?

– Я принес тебе мое желание, Светоносная, – строго по ритуалу ответил тот.

– Я не работаю здесь, человек: не моя территория, – это был формально обоснованный повод для отказа, и Танита с удовольствием произнесла его.

– У меня большое желание, Светоносная, – кротко возразил чужак.

Так он еще и нахал! У него, видите ли, большое желание. Как будто ему есть чем заплатить за это. Многие человеки со смешной наивностью воображают, что их души – такая необыкновенная ценность, что за нее можно спросить, что угодно. Ну, конечно, без передачи души нет и договора. Но сама себе она лишь первый, обязательный вступительный взнос, не позволяющий клиенту отыграть ситуацию назад и делающий договор нерасторжимым. А, собственно, плата была иной, человек должен был отработать заявленное желание. Стоящее перед ней чучело вряд ли было способно на серьезную работу, соразмерную его претензиям. И зачем она вообще разговаривает с