– Хватит жрать, – сказал он, когда корытаоказались пусты.

– А у тебя ничего нет? – поинтересовалась я.

– У меня ничего, – зевнул он.

Я начала икать.

Бо сказал, что он первый раз видит свинью, которая икает.

Я сказала, что он вообще в своей жизни свиней не видел.

Он сказал: да. До того, как познакомился со мной.

Мы пошли к Бо.

Я иногда падала на бок и дрыгала копытцами.

Бо сказал, я веду себя так же по-свински, как иногда гостиего хозяина.

Мне необходимо было принять ванну.

Мы зашли в дом.

Бо был против. Но меня не бросил.

Я встала в поддон душевой кабины. В такой кабине меня купаламоя хозяйка.

Бо раньше не бывал в ванных комнатах. Бедняга. Он думал, чтоя стою в поилке.

– Мини, ты так напилась, что залезла с ногами впоилку, – говорил Бо.

– Я просто принимаю ванну, – объясняла я.

Мне было весело.

Мои короткие лапы разъезжались в стороны, и я с весёлымхрюканьем падала пятачком на плитку.

Это было восхитительно.

И я была очень красивой. И важной.

Почему бы мне действительно не стать борцом за свободу инезависимость? Отличная идея!

– Бо, ты как-то с презрением на меня смотришь. А междупрочим, я – борец за свободу и независимость!

Пусть собаки не пьют. Пусть пьют только люди и свиньи? Нет.Пусть пьют только свиньи! Вот моя избирательная программа!

– Не засни, – попросил Бо, – скоро хозяинпридёт.

Я, как всегда, заснула. Бо подло сбежал.

Хозяин совсем не ожидал увидеть меня в своей душевой. Онзашёл в белом банном халате и от неожиданности закричал.

Я проснулась, вскочила на ноги и бросилась бежать.

По дороге случайно сбила хозяина. Он упал прямо внаполненную водой ванну. До меня долетели брызги. И его вопли.

Наверное, его вопли долетели и до моей хозяйки.

Потому что она снова обозвала меня «маленькой дурой».Ласково. И взяла на руки.

Конечно, я ведь её свинья.

Я решила стать гламурной.

Действительно, почему бы нет?

Казалось бы, у меня с рождения все для этого имеется:пятачок, розовый цвет, сексуальный хвостик и ошейник Swarovsky. И живу я наРублёвке.

Я очень гламурная.

Чтобы было не так жарко, я залезла в тазик с опилками. Мнеих хозяйка специально в зоомагазине покупает.

Приятно валяться в опилках и чувствовать себя гламурной.

Немного смущало окружение.

Курицы были обычными наседками, несли яйца и гадили гдепопало.

Я решила, что для гламурности не так важно, кто где гадит.Важнее – кто как выглядит.

Я открыла курятник. Все как всегда. Придётся побытьстилистом.

Я пару раз хрюкнула, и курицы уставились на меня своимиспуганным одним глазом.

– Вот тебя, к примеру, как зовут? – спросила ярыжую несушку.

– Ряба, – натурально ответила она.

– А теперь будут звать Изольда. – Я вильнула отудовольствия хвостиком.

– Почему? – не поняла рыжая Ряба.

– Потому что Ряба – это не гламурно. А Изольда – этосамое то.

Трёх остальных я назвала Александрина, Степанида и Параша.Последнее имя придумать было сложнее всего.

После этого курицы стали выглядеть лучше.

Потом я решила надеть на них по цепочке. У меня много разныхцепочек. Хозяйка их к ошейнику прикрепляет. Для красоты.

Курицы от цепочек отказались. Они прыгали, кудахтали имахали крыльями. Особенно Ряба. Вернее, Изольда. Она кричала, что не собираетсястановиться похожей на свинью.

– А я и так гламурная! – верещала Степанида.

– Это почему? – Я даже хрюкала от возмущения.

– Потому что меня петух любит! – закричалаСтепанида мне в ответ.

Лучше бы она этого не делала. Остальные несушки набросилисьна неё со своими клювами, прыгали на неё своими лапами и кричали, что петух ихвсех любит.

– Значит, вы все гламурные! – кричала несчастнаякурица, еле успевая отмахиваться от товарок.

Из моего ошейника высыпались все блестящие камешки.

Я уже сама перестала быть гламурной, пока в этом курятникесидела. Всё-таки есть большая разница, где проводить время.

Я подумала, что Бо с его кондиционированной будкой тожедовольно гламурная личность. И Бо – звучит неплохо. Не то что там Бобиккакой-нибудь.

Его только надо было немного украсить. Украшения я поискалав доме.

На уши Бо мы надели булавки для галстуков. Получилосьстильно.

На талию (расстояние между хвостом и головой Бо называлталией) мы прикрепили чехольчик для мобильника.

В помойке я раздобыла окурок сигары. Правда, для этогопришлось перерыть всю помойку. И кое-что съесть. Вернее, почти все. Почти всесъедобное. И немного того, что несъедобно. Ведь не всегда сразу поймёшь, чтосъедобное, а что просто хорошо пахнет.

С булавками для галстука, мобильником и сигарой в зубах Бобыл очень гламурен.

Я принесла ему круглое зеркало. Бо сначала испугался. Онвидел себя в зеркало в первый раз. Потом долго не мог оторвать взгляд от своегоизображения.

– Ну что, Бо? – заволновалась я и на всякий случайвильнула хвостиком.

Бо долго молчал. Я уже подумала, не снять ли ему булавку слевого уха или, может, потушить сигару, как он медленно и лениво протянул мнепереднюю лапу.

Я протянула свою, чтобы пожать её.

– Не благодари, Бо, – улыбнулась я.

– Сделай-ка мне маникюр! – Бо кивнул на своидлинные, закруглённые когти.

– Что? – не поняла я.

– Маникюр, – объяснил Бо. – Что-то у менялапы не в порядке.

– Ладно, Бо, я никогда не пробовала, но, думаю, у меняполучится.

Мне пришлось сбегать домой, чтобы найти пилку своей хозяйки.

Пилка когти Бо спилить не смогла.

Тогда я принесла хозяйские маникюрные ножницы, но и они несправились.

На счастье Бо, рядом с клумбой валялись садовые ножницы.