– Ну да! – засмеялся Артём. – Ты нас тренировала: поднимала по команде, пять кругов вокруг парка бегать заставляла…

– Да ладно, бегали же, – Юлька почему-то смутилась.

– Ага, нам нравилось. Вот Володька тогда это место и нашёл. Он хотел, чтобы у нашей армии настоящий штаб был, ну такое тайное место, чтобы никто не знал. И мы с ним все окраины облазили, а потом вообще в лес забрались. И нашли это место. Ну, вернее, он с мамой за ягодами ходил и увидел, а потом меня привёл. Правда здесь хорошо?

– Очень! – с чувством сказала Юлька.

– Мы хотели здесь наш штаб сделать, а вы с Лапочкой уже помирились…

Юльке отчего-то стыдно стало, будто она предала свою армию, своих мальчишек, будто пообещала им что-то и не сделала. А они ждали и верили в неё.

– Тём, я… понимаешь… – но она не знала, что сказать.

Вдруг он быстро наклонился и поцеловал её куда-то в шею. Юлька вздрогнула и замерла. Что-то большое и сильное оглушило её, и сквозь глухоту она почувствовала, как сердце её дрожит и мечется, как оно растёт, как ему тесно, оно рвёт грудную клетку, и вот – вырвалось, рванулось и остановилось где-то там, в высоком синем небе. Оно, Юлькино сердце, стало тягучим, жидким, расползалось над ними. Большое, как само небо.

– Тё-ё-о-ома-а-аа! Юлька-аа-аа! Ну хватит! Выходите! Конец игре! Вы выиграли!

Артём, не глядя на Юльку, бросился на Володькин крик. Она посидела с минуту, отдышалась и тоже вышла из укрытия.

Все уже собрались у костра, поставили котелок для чая. Костёр развели большой, жаркий. Всё вокруг стало рыжим от предзакатного солнца, будто выплеснули огненную краску на стволы сосен, на камни, на Юлькины волосы, на руки Артёма. Юлька и Артём сидели рядом. Между ними можно было сесть ещё одному человеку, но никто почему-то не садился. Артём вертел в руках свою зажигалку, потом положил на бревно, чтобы подбросить дров в костёр. Юлька взяла её – она была тёплая от его руки.

– Тём, подари мне зажигалку, – сказала она вдруг и сама испугалась.

Артём приподнял брови, сказал без улыбки:

– Бери.

И Юлька спрятала своё сокровище в карман.

Максик хмыкнул, взял уголёк и полез на сосну. Там он, насмешливо оглядываясь на Артёма, что-то написал на стволе, наверное, «А + Ю = Л». Юлька замерла, ожидая реакции Артёма. За такую надпись вполне можно было схлопотать. Но Артём только посмотрел на Юльку, так радостно и весело, и улыбнулся – прямо в глаза.

Никто ничего не сказал: ни им, ни Максику. И Юлька с удивлением поняла, что не сердится и не стыдится, что всё происходит так, как должно быть, что все мальчишки знают про них с Артёмом, что весь этот поход и весь этот день были спланированы, чтобы случился тот поцелуй под глиняным обрывом у ручья и чтобы Максик написал угольком на сосне «А + Ю =Л».

И Максик показался вдруг таким глупым!

– Никогда этот день не забуду, – сказала она еле слышно.

– Я тоже, – так же тихо ответил ей Артём.

Юлька, конечно, не могла знать, что в это самое время на даче у Лапочки кто-то отмочил шутку про неё и все заржали, а когда успокоились, в тишине Митя Вершинин сказал:

– Дураки вы, Юлька – классная, вот с такой девчонкой я хотел бы встречаться.

Повисла пауза. У Алисы вытянулось лицо, а Марфушина фыркнула:

– Чего ж не встречаешься?

– Жду, когда подрастёт, – спокойно соврал Митя.

Алиса страдала. Зря Анюта называла её «бесчувственной деревяшкой» и «амёбой». Сейчас Алиса страдала по-настоящему. Да ещё как! Сколько надежд было связано с вечеринкой на даче! Сколько сил она потратила! А для чего?! Чтобы услышать в итоге, что Юлька Озарёнок – классная девчонка?! И от кого услышать! От Вершинина! От мечты! Красавца десятиклассника и полубога!

Ночью Алиса не смогла уснуть. Первый раз в жизни. Она лежала и смотрела в потолок. А в голове всё крутились Митины слова. И долгая пауза после них. Ну ничего! Она ещё покажет им всем! И Вершинину, и Озарёнок! Она придумает что-нибудь, она обязательно придумает! Не поспит ещё пару ночей и придумает. Не будь она Алиса Лаппа.

Слова Вершинина про Юльку не просто расстроили Алису – они заставили её задуматься. Ведь ясно же, что самый популярный мальчик в школе не обратит внимания на какую-нибудь замухрышку. «Озарёнок не замухрышка», – тут же одёрнула себя Алиса. Надо оставаться честной хотя бы с собой. Юлька её всегда интересовала.

Её, а не глупую Марфушину или равнодушную ко всему Софию хотела бы видеть Алиса в своей свите. Почему? Алиса сама толком не понимала. Юлька не красавица. Симпатичная, глаза выразительные, улыбка прикольная, но до Софии Герберг или самой Алисы ей далеко. Пожалуй, её можно назвать обаятельной, но и только.

Модных шмоток у неё тоже нет. Ей тётка всё шьёт, она у неё в ателье работает. Все в школу в юбочках до колен, а Озарёнок в платье по щиколотку, с воротничком и манжетами, как из прошлого века. А на дискотеку в каком-нибудь свитерочке самовязаном. Раньше Алиса думала, что это от бедности, но, видимо, дело не в этом… Просто нет в магазинах вещей, подходящих этой не похожей ни на кого Юльке.

Все девчонки танцами занимаются или фитнесом, фигуры лепят, стройнеют, а Юлька – в изостудии, пальцы у неё всё время в краске, даже маникюр не делает. Учится хорошо, но не отличница. Заводилой тоже не назовёшь, хотя идейки иногда оригинальные кидает. Но никогда не борется, чтобы было, как она скажет. Будто говорит: вот вам хорошая идея, хотите – делайте, нет – ну и не надо.

Почему же она такая… интересная? Да! Вот именно! Нельзя поверить, что в неё влюблены Вершинин и Листовский, но она им интересна – это факт! Анютка Сыч, главная неформалка класса, готова за Озарёнок в огонь и в воду!

Алиса схватила телефон:

– Марфушина? Спишь, что ли? Вопрос на миллион – ты хотела бы дружить с Озарёнок?

– Чего?! Ты с ума сошла? Ты знаешь, который час?!

– Ну прости, прости. Только ответь: хотела бы ты, чтобы Озарёнок была твоей подругой?

– Лапочка, ты чего? – жалобно протянула Светка Марфушина, окончательно проснувшись. – Из-за Вершинина, что ли? Да брось, он не всерьёз, выпендриться захотел, быть не как все, а ты расстраиваться…

– Я перезвоню, – отбилась Алиса.

«Быть не как все». Вот в чём её секрет. Юлька – не как все. Одевается не как все, ходит не туда, куда все, думает, наверное, тоже как-нибудь не так, как все.

«А Анюта? – тут же подумала Алиса. Сыч выделывается ещё похлеще, её выпендрёж по глазам бьёт: заметьте меня, заметьте!»

– Вот именно, – сказала она вслух. – Именно что выпендрёж. Анютка старается быть не как все. А Озарёнок – наоборот. Она хочет быть, как все, а не получается.