Экранчик вспыхнул, и его голубоватый свет позволил увидеть: да, темное оказалось красным. И да, лужица невелика…

С другой стороны, он упал, кажется, прямо в нее. Роман потрогал джинсы сзади – так и есть, мокрые. Стало быть, часть крови впитала ткань… Но все равно, такая кровопотеря не опасна для жизни!

Роман понимал, что умереть можно еще от сотни разных повреждений, но его почему-то утешала мысль, что Мила потеряла не много крови. Это давало надежду.

Надо уходить отсюда – он провел здесь почти полчаса, наследил повсюду и сам в крови, – а ведь в любой момент тут может появиться полиция (если ее кто-то вызвал, конечно) или охрана!..

Однако потребность понять, что тут произошло, была сильнее.

Роман огляделся. В комнате имелись две двери. Он подошел к одной, прислушался. Затем медленно нажал на ручку…

Это оказалась ванная комната. В ней имелось окно, и он смог рассмотреть помещение. Огромное, с большой круглой ванной, душевой кабиной, унитазом, биде и раковиной, встроенной в мебель. Но Милы в нем не оказалось. Следов крови тоже…

Вернувшись ко второй двери, Роман снова прислушался. И за этой тихо… Он выскользнул в коридор. На этаже было немного светлее: в маленькое полукруглое окошко над лестницей вливался белесый лунный свет. Здесь оказалось еще несколько комнат, но Роман решил не терять на них время и спустился на второй этаж.

Та же тишина, те же безмолвные двери необитаемых комнат.

Как можно тише он прошел еще полпролета вниз и перегнулся через перила.

В холле – все лестницы в мире ведут в холл, не так ли? – горел неяркий свет, что называется дежурный. Наверное, он горит тут всегда, просто его снаружи не видно.

Но раз в холле свет – значит, в доме кто-то есть. Либо Милу отсюда не увезли, либо с ней уехали не все…

Роман раздумывал. Идти вниз опасно. Даже если здесь остался лишь один охранник, он наверняка вооружен. Он может выстрелить в Романа, приняв его за вора. Только если подкрасться и свалить его точным ударом… А вдруг он не один? Роман начинающий дзюдоист, с двумя вооруженными людьми вряд ли сумеет справиться…

Но, возможно, Мила там, у охранников? Они ее, по приказу спонсора, избили, но она еще здесь, беспомощная, раненая, связанная! Надо хотя бы заглянуть, разведать обстановку. Тогда уж и думать, как действовать.

Роман спустился вниз еще на несколько ступенек. Так, дверь в комнату с мониторами открыта. Теперь стало слышно: оттуда доносится бурчание телевизора.

Еще несколько ступеней. Осталось пересечь холл по диагонали и заглянуть в комнату…

Стоп. Мила сказала, что одна из камер смотрит в прихожую. То есть сюда, в этот холл, который и есть прихожая, поскольку именно здесь находится главный вход…

Самым умным решением было бы уходить отсюда, срочно уходить тем путем, которым пришел. Когда у тебя отец – частный детектив, то ты знаешь много чего такого, о чем не задумываются обычные люди. Например, тебя, ни в чем не повинного, могут обвинить в преступлении лишь потому, что ты случайно оказался на месте оного преступления…

Разум приказывал возвращаться немедленно. Ты не только засветишься на камере, говорил разум, но и Миле ничем не поможешь (если она вообще тут) – ты не справишься с вооруженными людьми! Но Роман знал: если он повернет назад, то никогда не простит себе этого. И дело не только в Миле. А еще в том, что он будет чувствовать себя трусом. Трудно представить что-либо более унизительное для мужчины.

К тому же не исключено, что последние ступени, где стоял Роман, входят в обзор камеры, – и тогда он уже засветился. Впрочем, это было бы глупо. Угол обзора должен быть таков, чтобы четко видеть вход в дом, а вовсе не внутреннюю лестницу…

Не сходя с места, Роман внимательно осмотрел всю видную ему часть холла. Дверь охранников по левой стене, а между стеной и левыми перилами есть зазор шириной около метра. Никчемный зазор, плод безграмотного архитектора. Если туда спрыгнуть, можно подкрасться к двери незамеченным. И камера его, скорее всего, тоже не засечет…

Роман тихо перемахнул через перила в закуток. Затем «волчьим шагом», которому научил его отец, – это когда ставишь ступню целиком, а не с пятки на носок, как обычно, что позволяет передвигаться бесшумно, – продвинулся до освещенной двери. Осторожно заглянул в проем…

Сначала он увидел темные, погасшие мониторы. Зря, выходит, он старался-крался: камеры выключены.

Роману стало не по себе. Мертвые мониторы… Он резко шагнул вперед и посмотрел в глубь комнаты.

Мерцал телевизор, шел какой-то фильм, а охранники… Они спали, развалившись на креслах, сомнений нет: один храпел, второй сопел.

Но Милы и здесь не оказалось. Ни живой, ни мертвой.

Внизу находились еще какие-то помещения. Одно из них – кухня, что видно в открытую дверь. Другие закрыты. Но там искать Милу бесполезно: раз ее нет с охранниками, значит, ее нет в доме. Она или сбежала сама, или ее увезли. Живую или мертвую.

Он не помнил, как проделал обратный путь. Только очутившись в своем дворе, он перевел дух. Сложил телескопическую лестницу, засунул ее в машину. Кинулся в дом, зажег свет: все ли сделал? Ничего ли не забыл?

И вдруг он увидел свои руки. Кровь. Милы.

Джинсы он содрал с себя вместе с трусами. Сложил в мусорный мешок. Обмылся, как мог, из рукомойника, в первый раз пожалев, что в избушке нет душа, – до сих пор он не видел проблемы в том, чтобы мыться холодной водой из шланга. Чистая одежда, вспомнил он, в сумке. А та – в багажнике. Как был голым, Роман пошел к своему «Вольво», достал чистые вещи. Оделся.

Вернулся в дом, осмотрелся. Что еще надо сделать?

Он плохо соображал. Постояв с минуту, взял в руки мешок со своей окровавленной одеждой, погасил свет и вышел.

Он гнал в Москву по пустым дорогам, пытаясь осмыслить ситуацию, прийти к какому-нибудь заключению, но ничего не складывалось. У него не нашлось ни одной гипотезы, способной объяснить увиденное. Мила ранена? Ее отвезли в больницу? Или спрятали? Или она убита?

Нет, нет. Только не это. Мила жива, не надо думать о плохом.

Он набрал ее номер, заранее зная, что она не ответит…

Стоп, не думать о плохом!

Нужно звонить отцу. Он профессиональный детектив, он сумеет разобраться – и не такие дела распутывал. Но сначала вызвать полицию. Там кровь – значит, Мила ранена, и ей нужна помощь. Охранники дрыхнут, то есть полиции о происшествии никто не сообщил. Так пусть она приедет, пусть осмотрит дом, – пусть поскорее начнут искать Милу!

Он достал смартфон, хотел было набрать «02», – как вдруг замер. Нет, нельзя им звонить со своего мобильника. Он, конечно, не собирается представляться, но там в два счета установят, кому номер принадлежит. И это станет прямым признанием в том, что Роман побывал в доме Милы – иначе б откуда он знал об ее исчезновении, о крови на полу?! Он и так в ее комнате наверняка наследил обувью, повсюду оставил свои отпечатки и бог знает что еще…