Крепкие мужские руки придвинули меня выше и ближе, чтобы он мог оказаться лицом напротив моих скрещенных на груди рук. Вялое сопротивление стоило мне последних сил, но вместо боли от укуса, я почувствовала нежный поцелуй под грудью. Он прошелся по окружности, обвел настойчивым языком ореолу и, слегка задев зубами, лизнул напрягшийся сосок. Проделав все это со вторым, Николас медленно отстранился, снизу вверх глядя мне в осоловевшие глаза.

— Ты ведь знаешь, что вампиры чувствуют кровоток? Нас не обмануть. Мы знаем, когда ты боишься, когда ты лжешь, когда тебе больно, когда тебе приятно, когда ты возбуждена.

Его лицо было так близко, а кончики волос щекотали чувствительную ключицу, что я не знала, куда мне смотреть, чтобы скрыться от этого обнажающего взгляда.

Он навис надо мной и сдавил ладонями бедра под колючей шерстяной тканью. Повторяя изгибы, провел руками к талии, и обратно, пробравшись под короткую юбку. Большими пальцами сдавив белую кожу у самого соединения ног, остановился.

Долгий взгляд из-под пушистых черных ресниц говорил, как тяжело ему дается эта пауза. И пока я пыталась сдержать свое участившееся дыхание, он, поймав мои губы своими, захватил в плен полуоткрытый рот.

Прикосновения его рук были обжигающими, а его кожа и ласкающий язык словно переняли жар, пылавший внутри меня.

Покрывая поцелуями беззащитную кожу горла под подбородком, он спустился по плавной линии к груди, резко сжал и подкрутил соски двумя пальцами. Под сорвавшийся с разомлевших губ выдох, следом за сдавленными в капкан вершинками, грудь приподнялась, и чуть ниже ореолы тело прострелила острая боль от клыков. Мой расслабленный мозг ответил волной наслаждения, прокатившейся от лица к паху. Я инстинктивно сжала ноги вместе, и он, почувствовав это, крепко обхватил мои ягодицы одной рукой, не давая отодвинуться, а второй прижал убегающую вену.

— Я вижу, что ты сама хочешь расстаться со своим секретом. Вопрос только в том, кто возьмет его.

Нико рывком расстегнул свои брюки и вложил в них мою слабую руку. Под ладонью дыбился венами большой, подстать его росту, член, готовый разорвать ширинку.

— Это могу сделать я, — проговорил он, собирая острым языком исчезающую струйку крови на моем животе. Носом он потерся мне под ребром, слегка пощекотав, чтобы я отмерла для ответа или пошевелила застывшей рукой.

Тыльной стороной ладони непослушная кисть касалась волос внизу его живота. Попытавшись вытащить руку, я только намотала на кончик пальца короткую прядь его лобковых волос, и царапнула ногтем у основания ствола. Он ловко освободил себя из белья и, сжав мою руку, опустил ниже, чтобы пройтись по всей растущей плоти. Скатав мою юбку на поясе, он притянул меня к себе, чтобы соединить тела.

Конец с гладкой головкой уперся мне в живот, требовательно надавливая, словно хирургический инструмент. Немного привыкнув к обнаженному женскому телу, и очертив руками все его изгибы, мужчина словно тряпичную куклу развернул меня спиной к себе и меж бедер провел свое орудие до самого входа. Намокшие складки коснулись влажного кончика и уже готовы были раскрыться, когда он крепко зажал мне рот рукой и попытался войти, но я в последний момент дернулась в сторону.

Мое тело внизу спины пронзило словно электрическим током боли, когда с размаху член ткнулся в основание бедра. И я прикусила его пальцы.

Борьба была энергичной лишь несколько мгновений, и он сдался. Развернув меня лицом к себе, не скрывая разочарования во взгляде, он нашел в себе силы ободряюще улыбнуться. Но вслед за приливом крови к щекам, я теперь почувствовала саднящую боль вокруг промежности, будто конец его тела был дубиной, покрытой наждачной бумагой.

Робкие холодные мурашки пробежали по моей спине от волнения, и на глаза навернулись крупные как град слезы.

Он неспеша приблизился и поцеловал в уголок глаза, позволяя слезе стечь по щеке.

Я робко подняла свою руку и уперлась ладонью ему в грудь.

— Я хочу сделать этот подарок другому. И должна для этого вернуться домой с лекарством.

— Уверена, что он оценит это? И не воспользуется твоей доверчивостью?

— Я не такая уж и… — начала было я, когда он поднял руку и повертел перед моими глазами шилом из рога, которое, видимо, давно выпало из кармана.

— Ты бы не оказалась здесь, если бы была осмотрительнее, и, если бы он был рядом с тобой.

— Мы разлучились во время Собора домов. Сейчас я даже не знаю, где он.

— Кто бы он ни был, он мог тебя потерять, и все еще может. Надеюсь, у него веские причины так рисковать.

— Спасение вашего вида?

— Да он герой, — сказал Николас с иронией, вернув мне оружие. — Тогда я просто не могу вставать на пути. Спокойной ночи.

Он поцеловал меня в лоб и вылез из капсулы, оставив меня одну. Мысли путались от того, что произошло, но я заставила себя расслабиться и поспать, крепко сжимая кольцо из проволоки на мизинце.

Мне снился кошмар, в котором вампиры нападают на лагерь охотников, и маленькое растерзанное и неестественно вывернутое тело Адонсии на черной земле с широко раскрытыми, кристальными как капли воды, глазами. Я проснулась, когда самолет коснулся земли в столице. Наконец, я дома.

Глава 5. Мертвая внутри, живая снаружи

Возвращение домой, о котором начинаешь мечтать едва ступаешь за порог даже по самым незначительным делам, за эту неделю стало маниакально преследующей меня мыслью. В своем марш-броске в резервации и по дороге в Сантьяго я мечтала, как окажусь в родном городе, возьму такси и поеду к своему дому. Словно я из будущего вернулась в прошлое с багажом знаний в голове, который никогда уже не втиснется в такой знакомый, стабильный, распланированный мир.

Стабильность. Это слово так переоценивают. Неделю назад я назвала бы стабильностью свою маленькую квартиру и работу с девяти до шести. Сегодня обязательным не может считаться даже прием пищи. Разделение на завтрак, обед и ужин перестает играть роль, когда вы не знаете, сколько прошло времени с того момента, когда вы в последний раз нормально ели.

В этот момент постоянное чувство голода становится вашей стабильностью.

Шасси уже ударились об твердь взлетной полосы, вырвав меня из беспокойного сна, и я, быстро поправив одежду, выскользнула из темной капсулы.

Сухое печенье драло рот, а от горячего чая сводило зубы, но я заставила себя съесть и выпить как можно больше, забыв о стеснительности.

Все пассажиры уже были в сборе. Наталья нетерпеливо барабанила пальцами по затянутому в кожу колену. Голод портил настроение