размеру хищник продолжал тянуть мальчишку по земле. Из тайги показались другие волки. Понимая, что добыч захвачена и никуда не ускользнёт, стая неспешно затрусила к охотничьему домику. Дело принимало плохой оборот. Тут Матвей вспомнил про ракетницу. Предназначением большого пистолета было подавать сигналы в случае бедствия. В такой ситуации и находился сейчас Матвей. Мальчик вытащил ракетницу из кармана и направил дуло в морду серого хищника. Ракета, молниеносно вылетев из ствола, оглушительно щелкнула лесного разбойника по лбу и с шипением покатилась по снегу в сторону волчьей стаи. Волки отпрянули от странного брызгающего искрами предмета. Вожак, получив сильнейший удар в голову, тяжелым мешком свалился на снег, дергая лапами. Почувствовав свободу, Матвей вскочил на ноги и, увлекая за собой оглохшую от выстрела Вику, мигом влетел в дом, захлопнул дверь и сразу закрыл задвижку. Опасность миновала. Уже не торопясь, Матвей положил спасшую их ракетницу на стол и задрал правую штанину. Волк все-таки задел его ногу клыками, но рана была неглубокая.

— Ладно, — стараясь выглядеть беспечным, махнул рукой мальчик, — но волчаре это так даром не пройдет. Жаль, патроны не успел взять.

— А это что?

Матвей перевёл взгляд туда, куда указывала Вика. Его левая рука крепко сжимала ремень-патронташ охотника.

— Хотя нет, успел, — удивился мальчик.

Он раскрыл пристёгнутую к ремню небольшую кожаную сумку, в ней лежали патроны для мелкокалиберной винтовки.

Вика не теряла времени даром. На настенной полке нашлась аптечка, пластмассовая коробка с намалеванным красным крестом на крышке, в ней вата, йод и бинт. Смочив вату йодом, она приложила к ране на ноге Матвея. Сильное жжение заставило Матвея сморщиться, но он смолчал. Девочка неуверенно развернула сетчатую ткань, прикидывая, как лучше перебинтовать. Бинт ложился на ногу неровными полосами, но, завязывая бант, Вика осталась довольна конечным результатом. По завершении медицинских процедур Матвей встал с лавки и поковылял к стене, где висела мелкокалиберная винтовка. Он снял её с гвоздя, подумал немного и вернул на место. Зарядил охотничье ружьё и поковылял к входному окошку.

— Пора требовать расчёт.

— Может, ну его? — сделала Вика неуверенную попытку отговорить Матвея. — Он сполна получил своё.

— Ты лучше в окно посмотри.

Вика подошла к окну. Волк уже стоял на ногах, под его злобным взглядом Вика поёжилась, вспомнив предыдущую сцену, и чем она могла для них закончиться. Она молча уступила место Матвею. Мальчик словно опытный охотник быстро провёл взглядом рекогносцировку местности. Волчья стая топталась у опушки и наблюдала за своим вожаком. Матвей довольно усмехнулся. Осторожность волков льстила его самолюбию, теперь надо было поквитаться с главным, чтоб знал впредь, куда не стоит соваться. Он распахнул дверь. Глаза двух представителей мужского населения планеты встретились. Решительный вид человеческого детёныша и грозное оружие в его руках подсказали зверю, что его ожидает трагическая развязка. Он рванул в лес, но спрятаться за деревьями на этот раз не успел. Выпущенная Матвеем пуля-жакан оказалась быстрее. Сражённый в бок волк повалился на землю уже без единых признаков жизни.

— Теперь мы квиты, — с удовлетворением заметил мальчик.

Он вернулся в избушку, тщательно запер дверь. Его буквально распирало от желания похвалиться своим успехом перед девочкой. Бравурные слова застряли где-то на полпути, когда он натолкнулся на обращённый к нему взгляд Вики, в котором перемешивались различные чувства, от испуга перед неожиданной кровожадностью мальчика до восторга перед его храбростью и упорством.

— Он же хотел нас съесть, заметь, без всяких признаков жалости, — пробормотал Матвей, оправдываясь. — Не знаю, как тебе, а мне его совершенно не жаль.

Он повесил ружьё на стену.

— Но я всё-таки не он, и есть его не буду. А ты?

Вика, не раздумывая, замотала головой. Даже при всей скудости их рациона такое изысканное разнообразие в меню было точно не в её вкусе.

*****

Аэропорт «Шереметьево» был все таким же: шумным и многолюдным. Да и с чего ему меняться? Три дня слишком малый срок для глобальных перемен. Хотя у Александра за этот краткий временной отрезок перевернулась вся жизнь. Но в гибель своего сына он упрямо не верил, в Москву возвращаться не хотел и настаивал на продолжении поисковых работ. Однако спасатели свернули все работы на реке и ее окрестностях и все равно уехали, пообещав напоследок, что известят его, если появятся новые сведения. Погруженный в свои мысли, Александр молча пересекал шумное людское море. Вокруг проплывали незнакомые лица, встревоженные, радостные, напряженные, деловитые. Вдруг в этом неисчислимом потоке неизвестных лиц взгляд Александра натолкнулся на одно знакомое. Неторопливой походкой зал аэропорта пересекала женщина в ярком, сразу бросавшемся в глаза наряде. Это была та самая цыганка, предупредившая Александра о проблемах перелета. Только он в силу прирожденного скепсиса и предубеждения против представителей ее народа, не счёл нужным прислушаться к её словам. Если бы он обладал способностью поворачивать время вспять, и мог вернуть бы тот момент встречи, он поступил бы иначе.

Александр остановился рядом с женщиной.

— Помнишь меня?

Цыганка внимательно посмотрела ему в глаза.

— Помню, дорогой. И тебя помню, и сына твоего помню. Не послушал ты меня, а зря. Вижу, один ты, без сына. Потерял где-то?

— Наш самолет упал в реку, — тяжело вздохнул Александр, — а сын пропал.

— Что ты говоришь! — удивилась цыганка. — Ай, какая беда!

— Разве не это ты имела в виду, когда предсказывала проблемы в дороге? — свою очередь удивился он.

— А ты думал, раз цыганка, значит, все знает и все видит. Тебе скажу, больше никому — не так это. Если бы мы, цыгане, все знали, разве бы так жили, как живем сейчас, попрошайничая у людей и у них же воруя? Нет, дорогой, мы видим только то, что видим, и не больше того. А в тот раз в твоих глазах я видела беду, но не смерть.

— Так значит, мой сын жив! — обрадовался Александр. — Что мне нужно сделать? Может, мне надо вернуться?

— А ничего тебе делать не надо, дорогой. Твой сын сильнее, чем ты думаешь. Иди домой, постарайся успокоиться и отдохнуть. Через несколько дней получишь весть о сыне.

— Спасибо тебе! Спасибо за надежду!

— Не надо меня благодарить, Судьбу свою ты сделал сам!

— Каким это образом? — снова удивился он.

— Ты в тот раз полицию не вызвал, хотя я хотела обокрасть тебя, не послал меня куда подальше, как поступает большинство, не посмотрел на меня с презрением, как смотрят на нас, цыган, все люди. Даже денег предложил.

— Но ведь на руках у тебя был маленький ребенок, вот я и подумал…

Улыбнувшись, цыганка перебила его.

— Ты сделал добро в