– Клянусь, что не вру, тебе надерут задницу, толстяк! Уноси ноги срочно! Я прям сейчас ловлю такси и заберу тебя у выхода.

– Окей, окей, хорошо, друг!

Я перехожу через улицу и бегом пускаюсь по улице Пресбур к «Дюплексу».

Да что он так медлит? Я уже полчаса топчусь, как придурок, у входа в клуб, и таксист начинает проявлять нетерпение:

– Мсье, вы уверены, что ваш друг подойдет?

Сука! Я снова звоню Каису. Без успеха. Отвечай, блин! Отвечай! Паникуя, я представляю, как его рвут на куски в туалете «Дюплекса» или как пыряют ножом в легкие. Если только он не взрывает в этот самый момент танцпол, мол, ему на все насрать. Я тут надрываю себе задницу, чтобы спасти его. Если это так, то я просто выйду из себя. Наконец я вижу, как он выходит из клуба, спокойный, в сопровождении какого-то парня с Барбес и высокой брюнетки, одетой как шлюха.

– Каис! – я свищу ему из окна машины. – Я тут, чувак!

Он кидает быстрый взгляд в мою сторону и идет свей дорогой по проспекту Фош, словно меня здесь нет. Черт побери, что он творит? Я выхожу из машины, и этот пес, таксист, жмет на газ и уезжает из поля видимости. Сволочь! Я несусь, чтобы догнать Каиса. Тут пять малых с Бельвиля появляются на углу улицы Пресбур и идут за ним следом. Его точно пизданут!

– Эй ты! – мальчишка с Рампоно кличет моего приятеля. – Эй, я с тобой говорю, сукин сын!

Каис и его товарищ разворачиваются к ним, а та баба, что была с ними, продолжает идти вперед. Тут со всех сторон начинают собираться ребята с XVIII округа. Я узнаю парней с Барбес, с Шапель и с Маркс-Дормуа. Их с десяток, и все они друзья Каиса. Парни наводняют проспект Фош и окружают кучку подростков. Я сразу понимаю, что Динин мужик созвал своих братков после моего звонка.

Весь липкий, я оказываюсь в самом сердце потасовки.

Парни с Бельвиля попадают в ловушку. На проспекте Фош разворачивается массовая драка. Несмотря на свою малочисленность и юный возраст, шпана из XX прет на противника тараном: яйца у них точно есть. Одного мелкого черного сметают, другому дают коленом в челюсть, какой-то араб в кепке получает удар головой. Что за херня! Ровно за минуту мелюзга терпит поражение. После, когда победители принимаются бить по головам, словно исполняют пенальти, раздается шум мигалок. Жесть! Мужики с Барбес сразу же разбегаются, оставляя пацанов из комплекса РПН в горизонтальном положении с разбитыми харями. Тот темнокожий мелкий, что докапывался до меня на лестничной клетке Рампоно, лежит на асфальте. Его лицо измазано кровью. Он ловит мой взгляд:

– Ты, мразь, мы тебя укокошим!

Твою мать! Вот я и стал нежелательным лицом на Бельвиль.

Глава 7. Ворота Обервилье, цыганский ангар

Вторник. Я заявляюсь в промышленную зону у ворот Обер около 22 часов. Раньше здесь был второй Бронкс: наркоманы на бульваре Макдональд и шлюхи, засевшие на остановках вдоль бульвара Ней. Атмосфера как в гетто. Грязные улицы. Парни из жилого комплекса «Ленин» таскаются вокруг станции заправки Total и сквера Клода-Бернара, обкрадывая лохов и барыжа анашой с привкусом испорченного каучука. Пусть этот район и немного притих в наши дни с прибытием китайцев, он все равно значится среди горячих точек столицы.

Я кидаю взгляд на автобусную остановку на улице, которую предпочту оставить безымянной. Это серая, уложенная бетоном улица, забитая офисами, складами и нескольким зданиями в состоянии ремонта, где недобросовестные арендодатели когда-то сдавали каким-то горемыкам отвратительные комнатушки. Брат Баккари не приходит на место встречи – это не стало для меня сюрпризом. Тем хуже для него! Только шприц что-то значит для Усмана. Я ничем не могу ему помочь, и, кстати, он ни о чем меня не просит.

Вокруг ангара, напоминающего огромный ржавый контейнер, потихоньку собирается толпа. Туда-сюда по улице бродят разные типы, то поодиночке, то маленькими группками. В общем и целом, мерзкие рожи, которым ты бы не стал доверять мамашу – разве что тебе захотелось бы побыстрее заграбастать наследство.

Все, уже перевалило за десять.

Вдалеке я наконец-то замечаю Бака и его компашку: пара-тройка знакомых парней из 94-го и гниды из Паве Нёф – жилого комплекса в Нуази-ле-Гран, отличительным знаком которого были два круглых здания, прозванных «камамберами». Бак на три головы выше каждого члена своего экипажа. Издалека мой приятель напоминает Патриса Квартерона, «темного Ронина», самозваного чемпиона по кикбоксингу. Он – колосс родосский в темнокожем варианте. Вокруг него – Лахдар, толстый араб, Муса, темнокожий с одним-единственным зубом, Мики, мускулистый белый с татушкой, как у якудзы, и с пирсингом на обоих сосках – я видел его с голым торсом в тренажерке. Жиже тоже тут. С этим типом мы вместе ходили в качалку. По правде, его зовут Жан-Габриель, но клянусь, это имя не подходит к его роже. Обритого с боков, со светлой прядью, зачесанной назад, мордой хулигана из Па-де-Кале, красным носом, потрескавшейся кожей, фальшивым бриллиантом в левом ухе и экзотической татуировкой на затылке, такого типа легко представить макающим свой круассан в литр пива по утрам. Братишку сопровождают и другие знакомые мне лица, но я спасу тебя от их описания – эти парни бесполезны.

Открываются двери ангара. Баккари и его компания не тратят времени на то, чтобы подойти и пожать мне руку, – они идут прямиком на арену. Какой-то байкер, смахивающий на одного из «Ангелов Ада», с длинной рыжей бородой, банданой на голове и черепом на черной майке, вслед за ними растворяется за дверью склада. Основные правила в этом месте – «делай по-быстрому» и «будь незаметным». Я спешу зайти в ангар и присоединиться к друзьям, собравшимся перед кучей ободранных картонных коробок и пенопласта.

– Ио, писатель! – приветствует меня Жиже. – Все путем или как?

– Потихоньку!

– Пишешь сейчас или как?

– Да, как всегда!

– Пишешь о трансвеститах из леса Бубу или как? – подкалывает он меня с хитроватой улыбкой, не соответствующей его уровню смекалки.

Не люблю такого рода ремарки. Я не обращаю на него внимания и здороваюсь с остальными. Баккари хватает меня за клешню и, не произнося ни слова, хлопает меня по плечу. Приятель молчит, погруженный в свои собственные мысли. Повод для беспокойства все же есть, когда собираешься драться с человеком, не имея представления ни о его физической форме, ни о списке побед.

Цыган в последний раз окидывает улицу взглядом, прежде