Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 8. Предместья Тампля
Сидя в такси, я плотно прижимаюсь лицом к окну, мое сердце громко стучит, и тело не отпускает трясучка. В который раз пытаюсь дозвониться до Баккари и все время попадаю на автоответчик. Полное дерьмо!
В страхе я просидел как минимум час на лестничной клетке внутри какого-то дома близ ворот Обер, ждал неизвестно чего. Я ни хрена не понимаю: до меня с трудом доходит, что кто-то пытался меня пристрелить. Я еще никогда не был так близок к смерти и с удовольствием обошелся бы без этого опыта. Я наделал в штаны – это я так образно выражаюсь.
Мы подъезжаем к площади Республики. Таксист за рулем рассматривает меня в зеркале заднего вида:
– Мсье, так где мне вас высадить?
В панике я поймал такси у ворот Обер и, недолго думая, запрыгнул в машину. Потеряв все пространственные ориентиры, я просто-напросто попросил его отвезти меня в центр Панамы, не сказав конкретного адреса. Мне просто хотелось удрать подальше с Обервилье.
– Высадите меня на Фобур дю Тампль!
Мой телефон звонит, и на экране высвечивается «Слим»:
– Слим! – отвечаю я на звонок.
– Брат! Я получил твое сообщение, но не все понял. У тебя что, проблемы или как?
– Мы можем увидеться в «Маленьких бочках»?
– Нет, сейчас я не могу! Если хочешь, я закончу работу к четырем-пяти часам, и можно будет встретиться в «Куке».
– Давай так и поступим! До скорого!
Подъезжая к набережной Вальми, водитель выруливает на улицу Фобур и останавливается неподалеку от «Шапокляка». Я отдаю ему заработанное налом и даю деру из тачки, устремляясь в «Маленькие бочки».
Пожав руку Карлосу, вышибале, я захожу в бар. После двух часов утра, когда кафе в окрестностях закрываются, ночные воробушки оседают здесь. Ты наверняка догадываешься, что контингент в «Маленьких бочках» состоит на одну треть из выпивох, на вторую треть – из пьяниц, и оставшаяся треть – это алкоголики. Хорошее место, чтобы нажраться в стельку. Разливное пиво в этом баре не очень дорогое, и я тащусь от их картошки фри, только вот что касается хотдогов, тут они из ума выжили – семь евро, козлы.
Я все еще дрожу, но тем не менее пожимаю руки паре-тройке бывших собутыльников, чьих имен я не знаю. Дойдя до бара, я заказываю виски. В голубой, хорошо выглаженной рубашке и в очках, как у делового человека, Алекс – бывалый за барной стойкой, он же пианист с походкой идеального зятя – выделывается перед тремя молоденькими фанатками. Он широко жестикулирует и громко говорит, чтобы собрать вокруг себя как можно больше народу:
– Ладно, Гитлер не любил евреев… Но и евреи не любили Гитлера!
Он уже завоевал публику, и слушатели лопаются от смеха. Я в хороших отношениях с этим типом, чье место либо на сцене, либо в дурдоме, но сейчас у меня нет настроения придуриваться: тревога как никогда овладела мной. Кто же мог хотеть прикончить меня? Кто был этот мотоциклист, черт возьми?
Я пытаюсь воспроизвести сцену в памяти: тот байкер останавливается передо мной и хочет выстрелить. Однако мне ничего не приходит на ум. Я был слишком занят спасением собственной задницы, и мне недостало живости ума, чтобы собрать информацию. Каким был мотоцикл этого парня? Из какого пистолета он пытался выстрелить в меня? Ничего не помню. Я перебираю в голове своих потенциальных врагов: мелкое хулиганье с Бельвиля, автор детективов, которому я как-то раз врезал на выходе из литературного салона, а еще мой бывший сосед по подъезду – португалец, не выносивший тяжелый рэп после одиннадцати.
Черт-те что…
Ахмед – официант в соломенной шляпе – подает мне виски. Забрав свой стакан, я удаляюсь от стойки. Теперь мне придется маяться три часа, только потом я смогу встретиться со Слимом в «Куке». Залпом выпиваю свое бухло, снова пытаюсь дозвониться до Азада, чтобы рассказать ему о своем невезении. Ни фига, я снова попадаю на его автоответчик. Азад, Дина, Бак, Эрик… Все они недоступны! Они что, все трахаются, что ли? Бесит!
Бросив свой стакан на барной стойке, я выхожу выкурить «Мальборо». Снаружи Карлос ругается с двумя вульгарными хлыщами, предупреждая, что они быстро вылетят отсюда, если будут орать как ослы. Карлос довольно классный парень, но шутить не любит. Он не станет долго думать, прежде чем пустить в ход кулаки, а рука у него как у дровосека.
Кто-то хлопает меня по плечу, я оборачиваюсь и – вот непруха – оказываюсь лицом к лицу с Люком, преподавателем театрального искусства с улицы Гонкур. Ему лет пятьдесят, и по его харе видно, что он алкоголик. Его шевелюра взлохмачена, а вещи – грязные. Люк – хороший товарищ по пьянке, но в данный момент у меня нет настроения слушать его глупости.
– Привет, Люк! – я вяло пожимаю ему руку. Мне заранее надоело.
– Привет, писатель! Что-то мы тебя тут больше не видим…
– Ага, это потому, что…
– …Нет, знаешь, мы по тебе соскучились немного. Помнишь, когда мы встретились в клубе «У Кармен», мы напились в хлам, а Сабир нас вытолкал? А потом мы пошли по шлюхам…
– Да, Люк, но сейчас…
– …Мы хорошо поржали тогда, да? Клянусь! Ты сейчас работаешь над новым романом?
– Если честно, сейчас…
– …Помню, как там какой-то транс потрогал тебя за зад! Было так смешно, очень смешно…
Все, поехали, Люк ушел в свободное плавание. Блин, ночка будет очень долгой.
Предместья Тампля на протяжении всей ночи остаются оживленным местом: тут есть ночные клубы вроде «Явы» и «Шапокляка», да еще и «Маленькие бочки» открыты до рассвета. После пяти утра эти заведения для ночных пташек уступают место «Зорбе» — только вот это кафе слишком близко к Бельвилю, и я не рискну показаться там – и «Куке», замшелому бистро, расположенному в двух шагах от станции метро
