Лада засмеялась.

– Что я сказал смешного?

– Юрий Александрович, сведения о мужиках с цветами поступили от вашего секретаря?

– А при чем тут это?

– Понятно. Так вот, вношу ясность. Мужик с цветами был только один. И это был генерал-майор авиации Столетов.

– Это еще кто?

– Вы не в курсе? Это отец Лиды Зверевой. Принес цветы в знак благодарности за дочь. Его визит занял ровно… – Лада что-то поискала в своем айфоне, – ровно три минуты сорок пять секунд. Это повод для серьезных претензий?

– Черт, в самом деле чепуха какая-то…

– Я могу быть свободна, Юрий Александрович?

– Погоди… А ты чего мне все «вы» говоришь?

– Ну, вы же начальник. А коллектив уже после нашего первого разговора был в курсе, что мы общаемся на «ты», и это породило массу ненужных домыслов.

Он хмуро взглянул на нее и что-то черкнул на листке стикера, протянул Ладе. «Юлька?»

Она молча кивнула, посмеиваясь про себя.

– Я вас понял, Лада Владимировна, – нарочито громко проговорил он. – Но в принципе я доволен вашей работой. Моральный климат в коллектив стал значительно лучше.

И Яншин заговорщицки ей подмигнул.

Чудны дела твои, Господи. Но этой девчонке неймется. Она во что бы то ни стало хочет выжить меня с фирмы. И это неспроста. Она меня боится. С чего бы? Неужто и вправду шпионит тут? Ну посмотрим, кто кого…

Ладе позвонила старшая сестра.

– Скажи мне, что там за история с Пашкиной девушкой?

– С какой девушкой?

– Это правда, что он тебе показал свою девушку и ты ее забраковала?

– Правда. Никуда не годная девушка. А в чем, собственно, дело?

– А в том, что эта девушка дочка моего знакомого.

– И что дальше?

– Чем, интересно, она тебе не угодила?

– Ксюха, что за наезды?

– Какое право ты имеешь вмешиваться?

– Здрасьте, приехали! А тебе что, так важно, чтобы Пашка женился на этой девице?

– Это не мне важно, а Пашке! Ты знаешь, кто у нее отец?

– А это так существенно?

– О да! В наше время это очень существенно! И к тому же девочка красавица!

– Бесспорно. Но подумай сама, если Пашка попросил меня с ней пообщаться, значит…

– Да ничего это не значит! Просто на родителей он внимания не обращает, а тебе почему-то доверяет. Он расстался с Яночкой!

– Значит, не любил!

– Много ли толку от этой вашей любви! Ты вон замуж по любви выскочила, и много толку от этого?

– Ксюха, ты хочешь со мной поссориться?

– Да я знать тебя не хочу!

– Вона как! Ну что ж…

Что ж такое происходит? Чтобы родная сестра… Хотя понятно, она попросту ревнует сына ко мне. Как это он посмел советоваться с теткой, когда мамочка ему рекомендовала такую чудную девочку? Да, все именно так, но тем не менее ужасно противно. Нет, надо срочно продавать квартиру, покупать новую и съезжать, а то Ксюха вовлечет маму в эту распрю, а зачем это? Кто-то говорил, что знает надежного риелтора. А, кажется, Егор. Он что-то пропал. Надо позвонить ему.

– Лада, ты? – обрадовался Егор.

– Ты где?

– Я в Шанхае! А что, ты по мне соскучилась?

– И это тоже! Но я вспомнила, ты что-то говорил про риелтора.

– Надумала продавать квартиру? Я скину тебе все координаты, а сейчас прости, надо бежать. Недельки через две буду в Москве, сразу позвоню. Целую!

И в самом деле, вскоре пришла эсэмэска с телефонами. Лада не стала откладывать дело в долгий ящик и уже на другой день встретилась с риелтором.

– Значит, вашу трешку на «Динамо» мы продаем, а покупаем двушку?

– Да.

– И какой район предпочтительнее?

– Лучше поближе к центру.

– Это недешево.

– Я понимаю. И еще, мне нужна квартира, не требующая ремонта. Или только косметического.

– Понятно. Знаете, в новых районах…

– Нет, новые районы мне не подходят. Я работаю в районе Красной Пресни.

– Поняла. Буду искать.

Простившись с риелтором, Лада вышла на улицу. В воздухе уже пахло весной. Настроение было поганое. Ссора со старшей сестрой. Как странно, раньше я бы жутко расстроилась, да что там, я бы кинулась к ней, попыталась бы помириться, а сейчас даже боли не чувствую. То есть мне неприятно, и все. И все! Я как будто в бронежилете. Мне больно от выстрела, но это не смертельно. Жизненно важные органы не задеты. Да, я теперь покрыта броней. Нет, не я, а моя душа. Я действую, я даже мыслю и, следовательно, существую. Но не живу. Я стала как Снежная королева, нет, как Кай, мне в сердце попала льдинка… Я не реагирую на мужчин. Егор явно ко мне неравнодушен, и генералу я явно глянулась… Оба бесспорно хороши, но мне их не надо. Мне никого не надо. Я хочу жить одна. И ни с кем не разговаривать. Я столько говорю на работе… Лечу чужую боль, а кто меня вылечит? Да у меня и боли нет. Была бы боль, я бы с ней, скорее всего, справилась. А как избавиться от брони? И в какой момент она образовалась? Ну, это ясно. Когда я услышала эту гнусную фразу, насчет пестика и тычинки… И, похоже, я настоящий индеец, мне теперь все ништяк! К счастью, мама уехала в Мариански Лазни лечиться, и она, конечно же, не знает о нашей ссоре с Ксюхой. Слава богу!

В кабинет к ней заглянул Пашка.

– Ты свободна?

Она глянула на часы.

– У меня три минуты.

– Я вечером тебя отвезу, надо поболтать.

– Хорошо.

Он ушел. Знает уже. Сестрица небось просветила. И ему ужасно неловко. Бедолага.

…У Лады сидел один из сотрудников фирмы, мужчина в возрасте, которому требовалась психологическая помощь.

– Савелий Геннадьевич, на самом деле ваша проблема лишь в том, что вы с недоверием относитесь к молодым сотрудникам, которых в вашем отделе большинство, я права?

– Правы, Лада Владимировна, правы, голубушка.

– Они вас как-то задевают, посмеиваются над вами?

– Нет. Ничего такого, но… просто я не понимаю их юмора, каких-то словечек… И потом, они в большинстве своем чудовищно невежественны.

– Но в своих профессиональных делах они разбираются?

– О да! Они все отличные специалисты. Но, если вы знаете, Козьма Прутков утверждал…

– Что специалист подобен флюсу?

Савелий Геннадьевич просиял.

– Вы это знаете! А они – нет. Они даже не знают, кто такой Козьма Прутков. Просто не слыхали. Меня это ужасает. По-моему, им всем кажется, что до них вообще ничего и никого не было. Знаете, я бы ушел с этой работы, но мне здесь хорошо платят, я могу претворять в жизнь какие-то свои наработки. Но мне тут…