«Не будет преувеличением сказать, что молодое поколение находится на грани самого острого кризиса душевного здоровья за последние десятилетия» (31), – говорит Джин Твенге, автор более 140 статей и книг о подростках. Она считает, что увеличение случаев депрессии в этом поколении связано с изменением целей – с внутренних на внешние. Внутренние цели определяют направление собственного развития личности. Например, человек занимается тем, что ему интересно, или посвящает досуг саморазвитию. И наоборот, внешние цели связаны с материальными выгодами и другими показателями статуса, например, высокими оценками, доходом и привлекательной внешностью. Твенге приводит доказательства того, что сегодня подростки и молодые люди более ориентированы на внешние цели, чем это было в прошлом. В ежегодном опросе студенты-первокурсники отметили, что «хорошее финансовое положение» (32) намного важнее для них, чем «приобретение осмысленного отношения к жизни». Пятьдесят лет назад было верно ровно противоположное.

* * *

В погоне за ранним цветением – получением самых лучших оценок на экзаменах, поступлением в престижные колледжи и правильным направлением карьеры – мы почти лишаем своих сыновей и дочерей детства. Представление, что сегодняшние молодые люди «просто умнее» (как заявил основатель Facebook Марк Цукерберг, когда ему было двадцать два года), подразумевает, что они должны быстрее добиваться успеха. Но этого часто не происходит. На каждого Цукерберга, который к двадцати трем годам сделал свой первый миллиард, или Лины Данэм, в двадцать пять лет создавшей телесериал «Девчонки», приходятся десятки тысяч двадцати-с-чем-то-летних, которые продолжают жить с родителями. Они спрашивают себя, почему плохо учились в школе и еще не переехали в свою квартиру, не изобрели гениальную вещь или не произвели переворот в мире моды. Тревожность парализует молодых людей именно в тот момент, когда их жизнь должна быть кипучей и деятельной.

После финансового кризиса 2008–2009 годов банк UBS провел исследование. Оно показало, что поколение 2000-х годов гораздо менее склонно к риску, чем все другие со времен Великой депрессии (33). Они позже принимают жизненно важные решения, откладывают создание семьи и намного дольше строят карьеру. Кроме того, у этих молодых людей реже, чем в прошлых поколениях, появляются три фактора взрослой жизни (34): супруг (супруга), дом, ребенок.

Даже не имея классических признаков взрослой жизни, затрудняющей мобильность молодых людей, они не спешат переезжать. В 2016 году только 20 % молодежи в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти лет изменили адрес. Частота ежегодных переездов (35) представителей старшего поколения в том же возрасте была намного выше. Когда представителям молчаливого поколения[21] было столько же лет в 1963 году, около 26 % из них переезжало ежегодно. В 2000 году двадцать и тридцать лет было представителям поколения Х[22], и эта цифра также составляла 26 %.

По данным исследовательского центра Pew, сегодняшние молодые люди дольше остаются дома (36). В 2016 году 15 % из них в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти лет продолжали жить с родителями. Эта цифра на 50 % больше, чем у поколения Х в 2000 году, и почти в два раза больше, чем у молчаливого поколения в 1964 году. Удивительнее всего то, что сегодняшняя молодежь от восемнадцати до тридцати четырех лет реже уезжают от родителей, чем во времена Великой депрессии тридцатых годов прошлого века.

Тем не менее наша одержимость ранними успехами приводит к тому, что мы требуем от молодых людей добиваться большего как можно быстрее и все раньше и раньше. Для тех, кому сейчас двадцать с небольшим, все предельно ясно: Добейся успеха сейчас или уже не добьешься никогда.

Книга Кристин Хасслер «Манифест двадцатилетних»[23] – антология опыта молодых людей, включающего то, что автор называет «похмельем после ожиданий». «Просто ужасно, – рассказывает двадцатипятилетняя Дженнифер, – думать обо всех этих вещах, которые необходимы для успеха. Следуй за своей страстью, живи мечтой, рискуй, общайся с правильными людьми, ищи наставников, принимай на себя финансовую ответственность, работай и занимайся волонтерством, готовься и поступай в университет, влюбляйся, сохраняй душевное здоровье и благополучие, правильно питайся. Когда же найти время для того, чтобы просто жить и радоваться?» (37). Двадцатичетырехлетний парень из Вирджинии сетует: «Со всех сторон тебя заставляют принимать решения, которые заложат фундамент на всю оставшуюся жизнь. И это в двадцать лет. Было бы намного легче иметь меньше вариантов для выбора».

Работая над этой книгой, я провел исследование и обнаружил, что такой взгляд характерен для многих людей в двадцать с небольшим. В двадцать пять Мэг окончила приличный университет, живет самостоятельно и работает на хорошей должности в крупном городе на Среднем Западе. Она считает, что ее мнение разделяют многие сверстники: «Я все время ощущаю ужасное давление, меня заставляют делать больше, чем я уже делаю» (38).

Кое-что из этого – не новость. В США и других влиятельных странах имидж молодежи и модную культуру всегда превращали в фетиш. Во время культурной революции 1960-х годов лидер хиппи Джерри Рубин убеждал молодых не доверять тем, кто перешагнул тридцатилетний рубеж. Это был в основном протест против войны во Вьетнаме и тех взрослых, которые вовлекали в конфликт молодежь. За последние несколько десятилетий наша одержимость меньше связана с войной и идеализмом, чем с внешними мерилами успеха. Ценности изменились. Раньше важным считалось познание и самопознание, теперь – твердые, измеримые достижения. Молодежная модель определяется продвижением к идеальным или почти идеальным оценкам на экзаменах, поступлению в элитный университет, получению крутой первой работы с кучей денег, а также достижением высокого статуса.

Такие визуальные платформы, как Facebook, Snapchat и особенно Instagram (39), играют колоссальную роль в этой трансформации сознания. Они прямо говорят о тревогах как молодых, так и взрослых. Давно известно, что фильмы, журналы и телевидение формируют представление человека о себе и насаждают общественные идеалы, но социальные сети превратились в еще более мощное культурное зеркало. По данным исследования, проведенного Королевским обществом здравоохранения, такие площадки, как Facebook, Instagram и Snapchat, позволяют молодым людям сравнивать себя с другими и получать одобрение своей внешности. Оказалось, что Snapchat чаще всего связан с повышенным уровнем тревожности, депрессии и преследования. Способность сравнивать себя с другими и искать одобрения окружающих приводит к кризису, о котором говорит Твенге. В двадцать с небольшим люди постоянно сравнивают себя – свою внешность, богатство, статус, успех – с недосягаемыми стандартами совершенства.