В книге «Завтрак для чемпионов» Курт Воннегут писал: «Разумеется, ненормальность Двейна Гувера зависела главным образом от вредных веществ. Организм Двейна Гувера вырабатывал некоторые дурные вещества, нарушавшие работу его мозга» (пер. Р. Райт-Ковалевой).

Это привлекательная идея. Более того, за последние годы ее подтвердило внушительное число научных исследований.

Исследователи, заинтересованные причинами депрессии, сосредотачивали внимание на таких химических веществах, как допамин и серотонин. Серотонин — это нейромедиатор, посылающий сигналы от одной области мозга к другой.

Есть теория, согласно которой нарушение баланса серотонина, вызванное неактивной его выработкой мозговыми клетками, провоцирует депрессию. Неудивительно, что самые распространенные антидепрессанты, прозак и другие, являются СИОЗСами — селективными ингибиторами обратного захвата серотонина. Это значит, что они повышают уровень серотонина в мозге. Однако теория о серотониновой природе депрессии не лишена недостатков.

Появились антидепрессанты, которые никак не влияют на серотонин или имеют эффект, обратный СИЗОСам (некоторые являются селективными катализаторами обратного захвата серотонина, например тианептин), но являются не менее эффективными в лечении депрессии. Не стоит забывать и о том, что измерить уровень серотонина в мозге живого человека практически невозможно, и из-за этого подтвердить вышеупомянутую теорию сложно.

В 2008 году Бен Голдакр в газете Guardian уже подвергал сомнениям серотониновую теорию: «Шарлатаны из фармацевтической промышленности, приносящей доход $600 миллиардов в год, продают идею того, что причиной депрессии является низкий уровень серотонина в мозге, желая убедить вас купить препараты, повышающие этот уровень. Это и есть серотониновая гипотеза. Она всегда была сомнительной, и доказательства в ее пользу тоже крайне противоречивы».

К сожалению, ученые не могут прийти к единому мнению. Некоторые вообще не верят, что согласие в этом вопросе возможно.

Так, профессор поведенческих наук Стэнфордского университета Роберт Маленка полагает, что исследования необходимо вести в иных областях. Например, в маленьком участке прямо в центре мозга, называемом «прилежащее ядро». Известно, что прилежащее ядро отвечает за удовольствия и пристрастия, и если оно не функционирует достаточно хорошо, то человек чувствует ангедонию[11], противоположную удовольствию.

Полная неспособность получать удовольствие является главным симптомом депрессии.

Также это означает, что распространенной фантазии о вскрытии черепа и отсечении от мозга участков, виновных в плохом самочувствии человека, не суждено претвориться в жизнь, поскольку, чтобы попасть к крошечному прилежащему ядру, необходимо пройти через всю префронтальную кору мозга.

Возможно, поиски какого-либо одного химического вещества или определенного участка мозга никогда не смогут дать нам полного ответа на все возникающие вопросы. Может быть, следует обратить внимание на то, как мы живем, и понять, что мозг не приспособлен к той жизни, которую ведут современные люди. В плане способностей познания, эмоций и сознания человеческий мозг остался таким же, каким он был в каменный век или во времена Шекспира, Иисуса и Клеопатры. Очевидно, что он не успевает за происходящими вокруг изменениями. Люди в период неолита не сталкивались с электронной почтой, экстренными новостями, навязчивой рекламой, клипами Игги Азалии или поездками в метро в часы пик. Возможно, вместо того чтобы беспокоиться из-за постоянно идущих вперед технологий и позволять себе медленно превращаться в киборгов, нам следует задуматься над тем, как лучше всего адаптироваться к этим изменениям?

Одно можно утверждать точно: мы еще даже близко не подошли к возможностям науки, особенно когда речь идет о такой молодой науке, как нейробиология. Большинство известных нам фактов будут опровергнуты или дополнены в будущем. Наукой движет вовсе не слепая вера, а постоянные сомнения.

Все, что мы сейчас можем сделать, — это прислушаться к себе, как раз то, что нам по-настоящему необходимо. Когда вы всеми силами пытаетесь улучшить свое самочувствие, важно лишь то, что эффективно именно для вас. Если что-то действительно работает, совершенно не важно, почему это происходит.

Мне не помогли ни диазепам, ни снотворное, ни зверобой, ни гомеопатия. Прозак я не пробовал, потому что одна мысль о нем провоцировала приступ паники.

К когнитивно-поведенческой психотерапии я тоже не прикасался. Если вам помогают таблетки, совершенно не важно, связано ли их действие с выработкой серотонина или любым другим химическим процессом. Если они правда эффективны, продолжайте принимать их. Черт возьми, если от облизывания обоев вам становится легче — делайте это!

Я за все, что приносит облегчение и помогает, в том числе не против таблеток, потому что знаю, что они эффективны для многих людей. Мне абсолютно точно помогают физические нагрузки, йога и погружение с головой в любимые занятия. Думаю, когда отсутствует железная уверенность в чем-либо, мы сами становимся для себя лучшей лабораторией.

Мы привыкли воспринимать мозг и тело как нечто отдельное друг от друга. Хотя в древности сердце считалось центром человеческого существа (по крайней мере, оно было не менее важно, чем разум), сегодня принято думать, что один мозг управляет всем телом, как человек внутри кабины экскаватора.

Сама идея «здоровья разума» стоит особняком от физического здоровья, что тоже сбивает с толку.

Многие проявления депрессии и тревожности связаны именно с телом: учащенное сердцебиение, боль в конечностях, потливость ладоней, ощущение покалывания, особенно характерное для тревожности. Боль в конечностях и усталость во всем теле, например, часто сопровождают именно депрессию.

Когда я почувствовал свой мозг в первый раз, помню, было немного странное ощущение. Тогда мне было 13. Это произошло через несколько месяцев после того, как я пытался убрать родинку зубной щеткой.

У нас был школьный выезд на Пик Дистрикт в Дербишире. Девочки жили в хостеле. Предполагалось, что мальчики будут жить там же, но из-за возникших проблем с бронированием восьми парням пришлось расположиться в хлеву, стоявшем вдалеке от теплого хостела.

Уезжать из дома я ненавидел. Для меня это был один из поводов для сильной тревоги. В этой поездке я мечтал снова быть дома, лежать в своей собственной постели, смотреть на постер актрисы Беатрис Даль и читать «Кристину» Стивена Кинга.