дорогой и высокочтимый Михаил Потапович, заметили, что вы сами, как и все прочее лесное население области, живете в местности, где протекают мелкие речки и речушки, которые к тому же петляют, как, извиняюсь, мы, зайцы, когда за нами гонятся волк или лиса!

— Заметил! — ухмыльнулся Михаил Потапович добродушно. — Вчера возвращался с юбилея моего зама, Потапа Ивановича., посидели, выпили медовухи, почтили юбиляра, а на обратном пути я возьми да и угоди в нашу Петлянку, чтоб ей сгинуть, проклятой. Совсем забыл про ее петли, шагаю себе прямо и шагаю. И вдруг — хлюп! — я уже в воде по брюхо. Насилу выбрался!

— Вот видите! Нельзя сидеть сложа лапки и спокойно глядеть, как какие-то там Петлянки позволяют себе такое!..

— Что вы предлагаете?..

— Спрямить! — строго сказал кандидат мелиоративных наук. — Во-первых, для того, чтобы сделать безопасным ваше хождение по вверенным вам областным угодьям, а во-вторых, для того, чтобы на осушенных землях развести малинники для руководящего состава области и капустные огороды для нас, зайцев… Вот, пожалуйста, примите мой проект спрямления и осушения, тут все написано и подсчитано.

Михаил Потапович принял проект, полистал его страницы с колонками цифр, подумал, почесал зарубку на своем носу и сказал:

— Проект одобряю. Создадим Управление по спрямлению и осушению, вы его возглавите. А проект ваш я пробью где надо. Получим финансовые средства и — с богом! — начнем. Не надо ждать милостей от природы…

— А надо самим забирать у нее эти милости! — радостно подхватил товарищ Верхогляд и ушел с полной уверенностью в том, что вскоре будет уже не кандидатом, а доктором мелиоративных наук. Так оно и получилось… Проект Верхогляда Михаил Потапович где надо «пробил», средства были получены, областное управление по спрямлению и осушению создано с таким штатом, которого хватило бы на обводнение двух Сахар, и работа закипела.

Прошел год, и Петлянка, а также другие речки и речушки области превратились в прямые, довольно скучного вида канавы с мутной водой. Рыбы в них почему-то не стало, прибрежные кустарники и луга высохли. Пробовали на осушенных землях разводить малинники, но малина почему-то не пожелала там расти, равно как и капуста.

Посмотрел однажды Михаил Потапович хозяйским оком на скучные эти канавы, на жидкий досыхающий на корню кустарник, на все это мелиоративное безобразие и рявкнул на всю область:

— А ну-ка, вызвать ко мне сюда Верхогляда из Управления по выпрямлению и осушению!

Ему сказали:

— А его нет! Он получил звание доктора мелиоративных наук и ускакал в центр.

— Сам взял и ускакал?!

— С вашего разрешения. Вы изволили забыть, что третьего дня сами подписали ему хорошую характеристику и дали разрешение на перевод.

Тут заныла зарубка на носу у Михаила Потаповича, да так. что он даже взвыл от ярости и боли! Но главная неприятность случилась чуть позже.

Новый начальник Управления по спрямлению и осушению — товарищ Вертихвост — явился на прием к Михаилу Потаповичу и доложил ему, что речка Петлянка… сбежала!

— Как это — сбежала? Куда сбежала? — рявкнул Михаил Потапович.

— Под землю!

— Найти!

— Искали — не можем найти!

— Не найдете — разгоню все ваше управление, а вас — под суд! Какой же вы мелиоратор, если не можете схватить за хвост убежавшую речонку! Ищите и обрящете, а не обрящете — худо вам будет.

Худо, однако, стало не мелиораторам-исполнителям, а самому Михаилу Потаповичу. Он был снят с должности, получил казенную берлогу со всеми удобствами в глубине леса и превратился из руководящего медведя в медведя-пенсионера общелесного значения. Казалось бы, ничего, жить можно. Но бедный Михаил Потапович ото всех этих своих огорчений тронулся умом. Бродит по лесу сумрачный, с отсутствующим взглядом и кого ни встретит — работягу ли бобра, или деловитую куницу, или даже самого паршивенького зайчонка, — у всех спрашивает:

— Вы случайно ее не видели… тут где-нибудь поблизости?

— Кого, Михаил Потапович?

— Да речку эту, которая от нас сбежала… Петлянку?

Зверушки отвечают робко:

— Не видели, Михаил Потапович!

— Увидите — задержите, я приду и распоряжусь, что с ней делать. Понятно?

— Понятно. Михаил Потапович!

Михаил Потапович уходит такой же сумрачный, с таким же отсутствующим взглядом искать сбежавшую под землю Петлянку. Все зверушки его жалеют, хотя и подсмеиваются слегка над ним.

До сих пор Михаил Потапович следов речки-беглянки не обнаружил. Куда она делась — так и осталось загадкой, разгадку которой знает лишь одна природа!

ПОРОСЕНОК ИЗ МЕЧЕТКИ

«А время гонит лошадей».

А. Пушкин.

I

В начале 1943 года мне позвонили из Союза писателей СССР и сказали, чтобы я немедленно приехал в Союз «по очень важному делу».

Я приехал и узнал, что включен в писательскую бригаду, направляемую в только что освобожденный от немецких захватчиков Ростов-на-Дону, где нам предстоят творческие встречи с тружениками города и области.

— Вы будете первыми московскими ласточками на израненной донской земле. Скажите донцам, что советская весна вернулась на Дон навсегда! — несколько напыщенно сказал принимавший меня работник Союза и прибавил доверительно и просто:

— Задание самого Фадеева, он лично наметил и утвердил состав бригады.

В Московский писательский десант на Дон вошли: поэтесса Екатерина Шевелева, прозаик Павел Нилнн, поэт Сергей Васильев и я.

Шевелева по своей общественно-литературной судьбе была связана с Ростовом, я в 1923–1924 гг. учился в Ростовском университете на экономическом факультете, но больше увлекался стихосложением, а не экономическими дисциплинами. Будучи членом Всероссийского Союза поэтов и считая себя левым попутчиком, я неоднократно вступал в «рукопашные» словесно-полемические схватки с ростовским Раппом, во главе которого стояли Киршон, Бусыгин, Ставский и другие. Фадеев, тогдашний редактор газеты «Советский Юг», конечно, поддерживал Рапп, но это и тогда не мешало ему мыслить шире рапповских мерок «от сих до сих», и он охотно, например, печатал мои, совсем не рапповского звучания стихи в ростовских литературных журналах тех лет. Потом, уже в Москве, мы не раз вспоминали с ним при случае то бурлившее крутым кипятком время, обращаясь друг к другу на «ты». Когда мне в 1955 году стукнуло 50 лет, первая полученная мною поздравительная телеграмма была от Александра Фадеева.

Сергей Васильев и Павел Нилин — сибиряки, донскую