Вот как это произошло.

Началось с пустяка. Я решил купить себе новые часы, старые мне надоели, и к тому же цифры на циферблате с годами поблекли, стали нечеткими — не по моим ослабевшим глазам. Не откладывая дела в долгий ящик, я взял в руки свою верную палку и отправил» я на поиски часов.

Прихожу в магазин. За прилавком милые, но сердитые девушки-продавщицы, на прилавке часы всех фасонов, марок и видов. Выбор богатейший, но того, что мне нужно, нет: или корпус у часов золоченый, а мне нужен хромированный, или цифры на циферблате не арабские и не римские, а, как сказала сердитая девушка продавщица, они вообще не цифры, они — черточки».

— Я в этих черточках ни черта не могу разобрать, — говорю я сердитой девушке, — помогите, милая, выбрать, мне нужны такие часы, чтобы взглянул и сразу увидел, что ты опаздываешь на свидание с любимой на, допустим, двадцать шесть минут.

Моя слабая острота не производит на нее никакого впечатления.

— Выбирайте сами, гражданин, товар перед вами.

Мучился я, мучился и наконец выбрал: корпус хромированный, цифры на циферблате арабские, четкие, но почему-то изображены через одну, то есть если «2» — цифра, то «3» уже не цифра, а горизонтальная черточка, а «4» — снова цифра, и так до конца. В центре циферблата темно-зеленый круг, видимо, для эстетики.

Когда я пришел домой и стал хвастать своей покупкой, мой внучонок Илюша, высокоинтеллектуальное создание семи лет, объявил, что часы очень тяжелые, такие тяжелые, что их лучше носить на спине или на ногах, но только не на руках. И он был прав. А жена сказала, что «все люди давно знают, что часы этой марки устарели и что никто их не берет, кроме таких, как ты!»

— Каких именно? — попросил я ее уточнить. Жена уточнила, и мы поссорились.

На третий день я взял свою верную палку и пошел менять часы.

Заведующая магазином «Часы», тоже очень милая женщина, просмотрела документы, сначала часов (технический паспорт, гарантию, товарный чек), а потом мои и сказала, что хотя, вообще-то говоря, это не принято, но что она готова, так и быть, разрешить мне обмен часов, купленных три дня назад у нее в магазине. — Потом я объясню вам процедуру оформления обмена.

Я протиснулся к прилавку и стал рассматривать те часы, что на нем лежали. Увы, те часы, которые мне были нужны, там не лежали. Я расстроился. Сердитая продавщица смягчилась и сказала:

— Возьмите лучше назад деньги, а купленные часы оставьте нам — мы продадим. Заведующая вам объяснит процедуру оформления.

Я вздрогнул. «Опять это слово». — И пошел за прилавок к заведующей.

— Деньги вернем, но вам придется сначала пойти в контору торга и оформить всю процедуру там, а я вам выдам свое письменное согласие на получение денег обратно.

— А нельзя ли оформить всю процедуру здесь, не отходя, так сказать, от той кассы, где я заплатил деньги за свою неудачную покупку? — робко сказал я.

— Нельзя! Порядок установлен высшими инстанциями.

— А где находится ваш торг?

— Недалеко — в Пассаже, третий этаж.

— Прекрасно, — воскликнул я и, не теряя оптимизма, пошел писать кренделя по ледяной скользкой уличной каше. Перешел улицу, взобрался на третий этаж Пассажа. Торг представляла девушка в лихой, одетой слегка набекрень папахе — не сердитая и не благодушная — никакая.

Я объяснил ей все по порядку.

— Вон там на столике — видите? — лежат типографские бланки-заявления. Заполните в трех экземплярах.

— Зачем так много?

— Такой порядок.

Сажусь за столик, заполняю бланки. На вопрос о причине обмена отвечаю честно словами моего Илюши: «Они (часы) для меня тяжеловаты, мне они не подходят».

Девушка в лихой папахе читает и говорит:

— Так нельзя писать. Это не причина для возврата вам денег за купленные вами часы. Что это значит — «тяжеловаты для меня»? Вы же видели и ощущали, что берете. Если хотите получить деньги обратно, пишите, что купленные вами часы отстают… Напишите — отстают на 20 минут в день.

— Но я же ими не пользовался. Я не знаю, как они себя ведут на ходу.

— Я тоже не знаю, гражданин, что мне с вами делать… на ходу. Я обязана соблюдать правила. Они висят на стенке в рамочке. Видите?

Мы сторговались с ней на пяти минутах за день. Я наврал во всех трех бланках, что часы такой-то марки, купленные там-то, отстают на 5 минут в деньги… чувствуя себя морально опустившейся личностью, пошел снова писать кренделя по ледяной уличной каше. Деньги за купленные часы мне должны были, естественно, вернуть в магазине. Здесь меня встретили как старого друга.

— Давайте документики. Сейчас получите ваши денежки!

Лезу в одни карман шубы, в другой, обшариваю все наличие своих карманов — документиков нет. Ни бланков, ни технического паспорта, ни — о ужас! — самого товарного чека! Видимо, я их сунул мимо кармана шубы от расстройства чувств, там, в Пассаже.

Вот тут-то мой оптимизм и дал опасную течь. Я тихонько выбрался из магазина на улицу и уже готов был плюнуть на все — и на гарантию, и на технический паспорт, и даже на товарный чек — и ехать домой с неполюбившимися часами. Но что-то удержало меня от этого недостойного для истинного оптимиста поступка. Я покрепче зажал в руке верную палку и в третий раз пошел писать кренделя по ледяной уличной каше. Во второй раз совершил восхождение на третий этаж и в помещении торга на том же столике увидел пачку своих документиков. Я просто забыл, уходя, положить их в карман.

Итак, все хорошо, что хорошо кончается! Теперь бы еще найти те «часы» марки «Слава», о которых я мечтаю, и дело, как говорится, в шляпе.

2. ОБЩЕСТВЕННЫЙ ПРОСМОТР НОГ

Сижу в парикмахерской при гостинице в одном большом, веселом южном городе, жду своей очереди к мастеру — надо подстричься.

День хороший. И город хороший. И гостиница, где я обычно останавливаюсь, когда сюда приезжаю, тоже хорошая.

Настроение у меня самое лучезарное, я всех готов обнять и расцеловать. И в первую очередь вот этих старательных, милых и как на подбор очень хорошеньких девушек-мастеров, которые тем временем делают свое дело: стригут, бреют, зачесывают зияющие мужские лысины, поливая головы и физиономии клиентов одеколоном широко и щедро, как рачительный хозяин свою приусадебную делянку, где у него посажены огурцы и помидоры.

Рядом со мной сидит мужчина в импортных белых шерстяных штанах и