– Дядя Матвей! – Рыжая Энни с разбегу повисла на шее старого казака, счастливо болтая ножками. – Там такое было, мы такое видели-и!..

– А я-то и заспался, грешным делом, – подмигивая мне, прогудел папин денщик. – Ну чё, твоё благородие, давай реки, аки на исповеди, чего было, чего знаешь, чего мы далее делать-то будем?

Я раскрыл было рот для подробнейшего (иначе сам лопну) ответа, как со стороны леса грохнул ружейный выстрел. Свистнувшая пуля сорвала чёрную папаху с головы бывшего конвойца.

– Плохой знак, – прорычал он, всем телом закрывая юную англичанку, а из ближайшего перелеска уже выбегали вооружённые люди, быстро беря нас на прицел.

– Китайцы, – пробормотал я, совершенно не понимая, как они могли так быстро, а главное, незаметно подобраться к нам в самый неподходящий момент.

Стрелять из револьвера против винтовки было бессмысленно, у Матвея вообще для самозащиты оставался только его кинжал, а у дочери английского посла лишь душераздирающий визг да шекспировские проклятия.

– Девку та хлопца живыми схапить! – раздался громогласный голос с тем самым акцентом.

– Вы с ним хотели встретиться? – возмущённо пискнула Энни, когда я повалил её в траву.

– Твоё ж благородие, – зарычал Матвей, плюхаясь на пузо рядом, – от кому было сказано, не ищи с ним встречи? Твою ж диссертацию! Он мой, не лезь, куды не просят!

Наши противники широкой цепью бросились в атаку. И чей-то громкий голос развеял мои последние сомнения в том, как нас нашли.

– Вот он, однако. Вот этого стреляй, да! Нехороший человек, злой человек, мою добычу не дал и дерётся шибко больно-о…

Тайкон! Незадачливый охотник, которому папин денщик пообещал вставить ствол его же допотопного ружья в одно место. Так вот кто их навёл?! Ну, спасибо! Не ждали…

Ни секунды не задумываясь, я встал на одно колено и произвёл прицельный выстрел на десять шагов. Злой охотник, с лицом в оспинах, в чей капкан попала маленькая Айгуль, схватился за грудь и без стонов, ничком, повалился в траву. Вот так!

Бельгийский револьвер «лефорше», может быть, и уступает другим моделям в прицельной точности стрельбы, но на таком расстоянии убойноопасен. Последние пули я послал веером во все стороны. По крайней мере три из них нашли свою цель…

– Уходим!

Старый казак поймал меня за руку и поволок за собой. Записную книжку моего отца я на ходу сунул за голенище сапога. Если и найдут, то не сразу.

Рыжая англичанка с выпученными глазами уже подпрыгивала у него на плече, как невинная овечка на спине матёрого волка. Пользуясь тем, что наши преследователи на минуточку пригнулись после моих выстрелов, нам удалось получить не менее двух минут форы. А потом яростная погоня…

Собственно, бежать мы могли только в одну сторону, через луг, к склону горы, где в маленьком ущелье плескалась какая-то речушка. Но миновать её нам не дали…

– Забийте его!

Матвей скинул мисс Челлендер мне на руки и подтолкнул нас впереди себя.

Стрельба прекратилась, и лес словно бы ожил – со всех сторон к нам бросились китайцы, одетые в военную форму то ли французского, то ли немецкого образца. Они без всяких победных криков, молча, вытащили длинные ножи и пошли в атаку.

Их было много, больше двух десятков, и я не сразу поверил собственным ушам, услышав:

– Хлопчик, ты бы Аннушку спиной прикрыл да ручки поднял. Небось в плен возьмут, а там как-никак да и выкрутитесь.

– А вы?

– А я их чутка задержу…

Как вы понимаете, моего согласия ему не требовалось. Я был в очередной раз просто поставлен перед фактом.

– О рада-рада, о рада-рада, о рада-рада, о райда-а, – задрав бороду к небу, пропел Матвей, широко перекрестился и, выхватив из ножен длинный кубанский кинжал, прыгнул в самую гущу врагов.

Полы его чёрной черкески взметнулись в воздух, он был похож на огромного коршуна, упавшего на добычу. Признаюсь честно, я замер столбом, не в силах сделать ни одного движения, а Энни, прижавшись к моей спине, закрыла ладонями глаза, что-то надсадно шепча на одной ноте, то ли слова молитвы, то ли раскаяния.

Мир вокруг нас взорвался воплем боли, серо-зелёная масса китайских наёмников с головой захлестнула верного денщика моего отца. Двое, обойдя слева, попытались схватить рыжую англичанку, и я без малейших сомнений нокаутировал обоих, поскольку пистолет был разряжен. Третий герой, показавший излишнее рвение, получил рукояткой револьвера в лоб и с головой ушёл в полный дзен…

Матвей вырвался из толпы с медвежьим рёвом, его кинжал и руки были в крови. Я никогда не видел, чтобы нормальный человек так дрался.

Нет, неправильно, он не боксировал в традиционном английском понимании этого слова или размахивал ножом, как пьяный матрос в кабацкой драке. Клянусь Богом, он просто убивал их. Спокойно, расчётливо, без малейших сомнений принимая раны от китайских клинков, лишь бы гарантированно дотянуться до противника…

– Майкл, сзади! – взвизгнула Энни, и я едва успел обернуться, встречая очередного нападающего мощнейшим апперкотом с левой. А из лесу спешили новые и новые противники, их было слишком много для нас троих…

Катящийся ком человеческих тел остановился у самого обрыва, я сцепился с двумя китайцами, мисс Челлендер вырывалась из рук ещё одного, и, наверное, вот тогда я увидел старого Матвея в последний раз. Эта страшная картина до сих пор стоит у меня перед глазами…

– Аннушку береги, неслух! – прорычал денщик моего отца, едва держась на ногах.

Я хуком слева свернул челюсть узкоглазому мерзавцу, пытающемуся достать меня ножом, и, в невероятном прыжке бросившись вперёд, сумел удержать Матвея от падения с обрыва. Бывший конвоец, опершись на меня, поймал равновесие и, крепко сжав моё плечо, тихо прошептал:

– Батьку твоего встречу – поклон передам. Скажу, добрый казак из его сына вышел.

– Матвей, не смейте и думать…

– Не щенок, – не слыша меня, продолжил он, – Пёс. Настоящий Цепной Пёс, в отца…

Вот в этот самый момент громом небесным грохнули три пистолетных выстрела, и тот самый человек в феске, появившись из-за кустов, удовлетворённо подмигнул мне.

Могучее тело Матвея дрогнуло, он как-то резко стал безумно тяжёлым, и я не смог его удержать. Просто физически не смог!!!

Я стоял на коленях на том проклятом обрыве, видя, как этот невероятный человек катится по камням вниз, словно кукла, изломанная злым ребёнком.

Мои глаза видели, как его тело приняла река и как вода вокруг него окрасилась красным. А потом – резкий удар, дикая боль в затылке, темнота, отсутствие света и звуков. Я ничего не помню и ничего не знаю.

Единственный, кто навестил меня в то время, был мой покойный отец. Я видел его воочию. Он просто опустился на одно колено рядом со мной и погладил меня по голове, ероша волосы.