Перед нами открылась высокая каменная пещера, освещаемая солнечным светом, идущим откуда-то из трещин в потолке. Весь пол был завален золотом и серебром, словно легендарное прибежище сорока разбойников в сказке про Али-Бабу. Прямо под ногами россыпью валялись груды золотых и серебряных монет, искрясь и маня.

У стен высились колоннады ящиков и бочонков с выжженными клеймами европейских и азиатских банков. Слева, неровной пирамидой в мой рост, лежали тяжелые золотые слитки. Справа три разновеликих горки драгоценных камней. Просто холмики из бриллиантов и самоцветов, хоть лопатой их сгребай.

А в самом центре, до колен засыпанные старинными золотыми украшениями, стояли два золотых коня! Те самые, легенда о которых передавалась из поколения в поколение…

Сам стиль скульптуры относился, скорее, к греко-византийской школе, но проработка прядей гривы, играющих мышц, выпученных глаз была столь детальна, что казалось, доводкой фигур до совершенства занимались уже в Китае. Кони были настолько искусственны, что казались живыми, если вы меня понимаете. А на их спинах покоился серебряный саркофаг с чеканным изображением бегущих волков.

– Чингисхан происходил из рода Синего Волка, – автоматически пробормотал я, невероятным усилием воли сдерживаясь, чтобы не прочесть целую лекцию на эту тему.

Просто так, для разрядки и успокоения нервов. Если бы под рукой была водка, я бы, наверное, выпил…

– My God, Michael, now we are rich![1]– прошептала мисс Челлендер и, опустившись на колени, с тихим смехом начала перебирать колечки и цепи.

– Золотая лихорадка?

Энни не ответила. Не уверен, что она вообще меня услышала. Поэтому, позволив ей «купаться в роскоши», я прошёлся по всей пещере, внимательнейшим образом осматривая ящики, мешки и бочонки. На многих, как уже отмечалось выше, были фирменные надписи или логотипы банковских контор, торговых домов и купеческих компаний. Причём самые новые датировались буквально прошлым десятилетием.

– Кажется, это и есть знаменитые сокровища опричников, которые они успешно пополняют до сих пор, – продолжал я разговаривать сам с собой, поскольку никто меня не слушал. – Отсюда они берут деньги на все свои операции, сюда же складируют свою военную добычу. Что ж, по крайней мере это многое объясняет. Такими деньгами можно купить даже Папу Римского, а уж какого-нибудь охранника или лакея…

Возможно, часть средств – это награды или пожертвования от частных лиц. Не думаю, что их совсем уж никто финансово не поддерживает. Тем более что, проводя ту или иную работу по защите трона Романовых, эти люди наверняка разрушают планы других людей. А как известно, цель любой политики – деньги.

Даже не столько влияние, а именно деньги как конечный продукт, за который борется любая власть. Максимально большие богатства, собранные в руках минимального количества людей. Сколько же золота скоплено здесь Цепными Псами Империи…

По моим самым приблизительным прикидкам, тут был годовой бюджет всей Великобритании или даже Европы. А если предположить, что в серебряном саркофаге действительно находится прах великого воителя, то его научная и историческая ценность вообще не поддаётся никакому описанию! Это куда выше сокровищ египетских пирамид.

– Так получается, что вся эта суета вокруг меня, все погони, нападения, стычки, смерти ни в чём не повинных людей, всё это делалось лишь с одной-единственной целью – заполучить записную книжку отца? – на секунду замер я. – Быть может, и нет никакого заговора против царя Александра, а есть банальное желание прибрать себе это золото?!

Рыжая англичанка продолжала увешиваться драгоценностями с ног до головы. Она не мешала мне, я не мешал ей.

– Нет, не сходится, – мне пришлось постучать себя в лоб, возвращая ясность ума и не строя версий без фактов. – Зачем тогда была нужна эта драка в лондонском пабе? А попытка убить меня на корабле? Или покушение на кладбище…

Меня отвлёк счастливый смех Энни. Дочь английского посла, навешавшая на себя кучу ювелирных изделий, в тяжёлых серьгах с бирюзой, жемчужными ожерельями на шее, индийскими браслетами и десятком колец на пальцах, кружилась на одном месте. Её интересовало только золото.

А что, в сущности, я о ней знаю? Если уж меня умудрились предать такие испытанные друзья, как Сэмюэль и Джеремия, то…

– Рассуждаем логически, – я встал у самых морд золотых коней, не решаясь тронуть их рукою. – Она ехала со мной на том же судне. Наши каюты были рядом. Она неожиданно появилась в нужном месте в нужный час. Десяток разъярённых моряков по одному её приказу отпустили меня и исчезли без претензий. Она дочь того самого человека, который, возможно, убил моего отца и пытался убить меня. По её заявлению меня отправили в казематы Петропавловской крепости. Ей угрожал её же дворецкий, но не было ли это банальной инсценировкой? Она уговорила меня взять её с собой. Да, ей пришлось убить одного китайца из рядов наших преследователей, но великая ли это цена за то, что я сам привёл её в пещеру?!

– Михаил, – рыжая англичанка с горящими глазами бросилась ко мне на грудь, – вы всё время что-то бубните и бубните. Я ничего не поняла. Ну, кроме того, что теперь мы невероятно бо-га-ты!!!

– Это золото не принадлежит вам.

– Нам! – нервно поправила она. – Я сказала, что вы, я и даже ваш строгий казак, мы все теперь богаты!

– Матвей не прикоснётся к этим деньгам. Когда я расскажу ему, кто их здесь спрятал и с какой целью, он скорее отрубит себе руку, чем заберёт хоть одну монетку. Как вы заметили, наш спутник вообще человек суровых принципов.

– Ну, это его дело, – чуть приглушила восторженный тон Энни Челлендер. – Однако я не понимаю, почему мы с вами должны отказаться от своей доли сокровищ? После всего, что мы вместе пережили… это… это же… это наше священное право победителей!

– Простите, но вынужден вам отказать, – поджав губы, чопорно заявил я. – И позвольте напомнить, что целью моего путешествия на Байкал было отнюдь не личное обогащение. Как вроде бы и вашей, если не ошибаюсь? Или страшная гибель вашего отца вполне может быть компенсирована русским золотом?

От хлёсткой пощёчины мне увернуться не довелось.

У Энни были такие безумные глаза, что на мгновение мне показалось, будто бы я смотрю в лицо собственной смерти. Хотя, возможно, так оно и было…

– Вы как всегда правы, уважаемый сэр, – рыжая англичанка мгновенно сорвала с себя все украшения, бросая мне их под ноги, и с каждым словом в её голосе было всё больше и больше холода. – Разумеется, я не прикоснусь ни к одному предмету в этом зале, ибо, как вы верно заметили, мне ничего тут не принадлежит. И во всём другом мире тоже. После смерти отца мне достались лишь его карточные долги. Не мне говорить вам, что незамужняя девушка в Британии лишена любого покровительства и защиты. А в России, как вы опять-таки верно мне намекнули, я вообще никто!