Вступительные экзамены в вузы – ситуация, в которой психологическое напряжение выполняет свою эволюционную функцию – отсеивает слабых. Там, особенно в наиболее престижных университетах, каждый год идет жесткий отбор. Поступление выпускника в выбранный вуз – это мощный импульс, благодаря которому молодой человек быстрее достигает успеха в будущем. Эринн Эндрюс хорошо знает, что такое соперничество. Она окончила Стэнфордский университет, получив степень бакалавра, а затем и магистра. В течение семи лет Эринн работала в приемной комиссии университета, и ей пришлось просмотреть тысячи заявлений о поступлении в Стэнфорд.

По словам Эринн, конкурс при поступлении в лучшие университеты за последние годы невероятно вырос. В некоторых вузах вступительные экзамены настолько трудны, что их успешную сдачу можно сравнить с выигрышем в лотерею. В 2014 году доля поступивших от числа подавших заявления составила в Йеле 7 %, в Гарварде – 6 %, в Стэнфорде – 5 %. При этом в последнем был установлен национальный рекорд – самый большой конкурс в стране. Абитуриенты с высокими результатами выпускных экзаменов и стандартизированных академических тестов (которые отчасти признаются в качестве вступительных экзаменов в некоторых колледжах) поступить не могут. Эндрюс говорит: «Уровень психологического напряжения у вчерашних выпускников школ просто невероятный». Процесс подачи и рассмотрения заявлений весьма непрост. Конкурс не всеобщий. Абитуриент борется за поступление не со всеми кандидатами, а только с теми, которые принадлежат к его «пулу». Между собой соревнуются выходцы из одной территориальной единицы, обладатели одинаковых спортивных квалификаций и т. д.

Иными словами, если вы выпускник частной школы с калифорнийского побережья, у вас хорошие оценки и вы подаете заявление в Стэнфорд, то не обольщайтесь – у вас много соперников. Эндрюс сказала, что в Стэнфорде на одно место бывает до пятидесяти претендентов, окончивших одну и ту же престижную школу. Только представьте себе психологическое напряжение, которое испытывают юноши и девушки, пытаясь попасть в этот престижнейший вуз. Как правило, ежегодно в Стэнфордский университет на 2200 мест подается 42 000 вступительных заявлений.

«Мы понимали, что в наших руках сосредоточена большая власть над людьми, – говорит Эндрюс, рассказывая о вступительных экзаменах и системе отбора студентов. – Никто из нас не считал эту работу легкой. Мы старались все делать как можно лучше, поддерживать те требования, которые университет всегда предъявлял своим студентам. Мы стремились удостовериться, что информация во вступительных документах соответствует действительности. Иногда это было похоже на то, будто вы решаете судьбу человека. Не я одна ощущала бремя огромной ответственности, лежавшее на наших плечах».

Члены приемной комиссии знакомятся со множеством абитуриентов и с их документами, отбирая те, которые, по их мнению, достойны внимания деканов факультетов. «Иногда я как член приемной комиссии пытаюсь привлечь внимание деканов к понравившимся мне студентам. Но это не всегда удается. Для меня это ужасно. Я считаю черными те дни, когда не удалось добиться внимания к тому абитуриенту, который впоследствии мог бы прославить университет. Или к тому, кто впервые в истории его семьи пытается получить высшее образование», – говорит Эндрюс.

Конечно, сильные абитуриенты, которые всегда получали высокие оценки в школе, отлично справились с тестами, хорошо и убедительно написали о себе в анкете, будут допущены к экзаменам. А как же те, которых просто вычеркивают из списков? Нередко они испытывают отчаяние и полагают, что их жизнь кончена. Именно эти ощущения и являются начальной реакцией на психологическое напряжение.

Нет сомнения, что напряжение, связанное с поступлением в вуз, имеет и положительные стороны – оно поддерживает интеллектуальный уровень и образовательный потенциал учебного заведения на определенной высоте. Строгие критерии отбора гарантируют университету, что поступившие – это именно те молодые люди, которые умеют справляться с психологическим напряжением. Эти абитуриенты уверены в себе, обладают оптимизмом, настойчивостью, вдохновением и могут использовать их для того, чтобы поддерживать в университете высокий интеллектуальный уровень, развивать в себе дух инноваций и стремления к новому.

Зачастую наша неспособность отличить стресс от психологической напряженности может иметь ужасные последствия. Любая стрессовая ситуация – затянувшаяся встреча, забывчивость коллеги, который вовремя не обеспечил вас необходимыми материалами, – может показаться напряженной, хотя на самом деле это всего лишь небольшое неудобство, неспособное оказать негативное влияние на привычное течение дня. Но вы начинаете думать, что находитесь на передовой и должны что-то предпринять. Вы волнуетесь. На работе все кажется чрезвычайно важным, в результате чего появляется и ощущение напряженности.

Когда мы путаем обычные стрессовые ситуации с моментами высокого психологического напряжения, наши физиологические, умственные и поведенческие реакции могут не соответствовать реальным обстоятельствам. Опасность в том, что, принимая обычные стресс-факторы за психологическое напряжение, мы привыкаем к этому и теряем способность ясно мыслить. Ошибочно диагностируя стресс как напряжение, мы понапрасну ограничиваем свои способности и ресурсы.

Приведем пример. Наш клиент отвечал за продажи в филиале огромной фармацевтической компании. После того как несколько кварталов подряд завершились с вполне приличными, хотя и не фантастическими результатами и в корпорации прошла крупная реорганизация, подразделению нужно было добиться отличных результатов в следующем году. Руководитель отдела продаж сообщил: «Завтра самый важный день в моей карьере, потому что мы запускаем стартовую программу на следующий год». Самый важный день в карьере, которая длится уже сорок пять лет? Мы предложили ему специальную методику, согласно которой нужно «замедлить свое мышление». Она позволяет людям реально оценить грядущие события. Наш клиент так и поступил. Это помогло ему посмотреть на вещи немного шире и точнее оценить ситуацию.

Стало ясно, что он перепутал стресс с психологическим напряжением. Разумеется, в душе он действительно мог считать этот день самым важным в карьере, но на самом деле это было не так. Да, его ждал стресс. Но ведь речь не шла о карьере нашего клиента или о выживании компании. Более того, он увидел, что его настроение начинает негативно сказываться на подчиненных. Без всякой необходимости наш клиент заражал их своим волнением и тем самым мешал продемонстрировать лучшие профессиональные качества.

Действовать в условиях психологического напряжения нелегко. Но ситуация усугубляется, когда мы путаем его с обычным стрессом. Мы не должны растрачивать психические, эмоциональные и физические ресурсы на не самые важные вещи. Этих ресурсов остается все меньше для того, чтобы противостоять настоящим напряженным ситуациям, а также помогать людям. Например, в разгар финансового кризиса 2008 года Рик Уодделл, CEO компании Northern Trust Corporation в Чикаго, находился в состоянии высокого психологического напряжения. В тот день, давая интервью одной из радиостанций, он рассказал, как его организация реагирует на кризис, и прокомментировал срочную новость о банкротстве еще одной компании. При этом Рик пытался убедить своих инвесторов, клиентов и сотрудников, что финансовое положение Northern Trust Corporation находится в наилучшем состоянии. Нет необходимости рассказывать о том, что творилось в душе Рика, когда через несколько минут после интервью он столкнулся в коридоре с Эндрю Стивенсом, директором по персоналу. Стивенс по положению был на три ступени ниже Рика и не знал, помнит ли его CEO. Он увидел Рика, выходящего из кабинета, и остановился, чтобы поприветствовать его.