— Но как же это начальник спеццентра психологической подготовки мог вертеть дела, так сказать, «на внешнем рынке»? Ведь за эту работу другие граждане отвечали, верно?

— Верно. Только у Сергея Сергеевича тогда, в 1988 году, уже было предостаточно возможностей влиять на отдельные фигурки в аппарате. Цепочечки его работали, связочки. У него много друзей было в самых разных верхах. Там, между прочим, самые главные — вовсе не первые тузы, а референты, помощники, секретари, советники. Те, кто все бумажки готовит, но ни на одной подпись не ставит.

— Неужели все так просто: тому тыщу, другому тыщу, с третьим на шашлыки съездил… И купил всех?

— Не так, конечно. Хотя и тыщи, и шашлыки, и шантаж, и обман — все в ход шло. Люди разные. Один просто сам ждет, когда его кто-то купит. Другой думает, что он идейный, а потому должен «доводить до сведения», третий просто дурак, много о себе воображающий и любящий изображать из себя очень умного, четвертый — болтун элементарный. И еще есть пятый, у которого где-то рыльце в пуху, и шестой, который всего и всех боится, и седьмой, который завидует кому-то, и восьмой, которому очень хочется чужое место занять… Наверное, девятый, десятый и так далее тоже найдутся. Вот через таких людей он и ворочал дела. Стукач ему укажет того, у которого рыльце в пуху, дурак с самомнением и властью припугнет труса, болтун протреплется, что вон тот-то очень хочет подковырнуть того-то… А когда из всего этого целая система выстроена, то остается только за ниточки дергать, на свет не высовываясь. Но это все к слову.

— Да, давай дальше про Танечку.

— Попала Танечка к Сарториусу, то есть к товарищу Сорокину. К тому самому, которого тебе представляли как «Главного камуфляжника». Именно он, если помнишь, по команде Брайта вселил в девочку Вик вредную бабу Кармелу О'Брайен. Он долго думал, что работает на партию и правительство, но уже в 1983 году, когда его секретный доклад об «Атлантической премьере» не дошел до верха, засомневался. Он воспользовался тобой, как контейнером для информации, потому что надеялся только на связи и влияние Баринова…

— Не понял, — оторопело спросил я. — Он переправил со мной информацию?

— А откуда бы у тебя в голове взялось столько архивированных файлов? Он знал, что эту информацию не прочтет никто, кроме Сергея Сергеевича. Ну, а на случай, если ты попадешь в чужие руки, записал тебе в память некую виртуальную фигуру — «Главного камуфляжника». Если бы кто-то допрашивал тебя с применением «Зомби-6», то не сумел бы вытянуть ничего, кроме полубредовой информации о «серых кардиналах», да и то лишь в форме устного рассказа. Во время налета на клинику Брайта, когда вас похищали, боевики Сарториуса уничтожили наиболее важные элементы аппаратуры, изъяли дискеты, рабочие записи и многое другое. «G & К» пришлось начинать почти все заново. Они пошли ва-банк, потому что их финансы на пределе, они вынуждены субсидировать Хайдийский национальный центр тропической медицины, потому что там сохранились какие-то второстепенные сотрудники Мендеса и Рохаса, поддерживать Эухению, вести дела с «морскими койотами» и одновременно оплачивать массу людей в разных странах, которые тут же переметнутся на другую сторону, если почуют, что денежный ручеек иссякает… Так, как это сделала Эухения, затем «койоты» и, наконец, правительство Хайди.

— Стало быть, другая сторона — это Чудо-юдо?

— Именно так. Сергей Сорокин был убежден, что генерал Баринов — патриот Отечества и действует только в государственных интересах. Он стал догадываться об обратном только после того, как обнаружил, что стратегическая информация, — а он занимался отнюдь не только сбором сведений по психотропным воздействиям, но и по другим проблемам — никак не отражается на политических решениях высшего руководства СССР, а наоборот, блокируется, оспаривается или игнорируется. Более того, у него начались потери агентов, которые могли быть засвечены только из Москвы.

— А что в это время делала девочка Танечка?

— Ничего. Если не считать того, что работала гувернанткой у мистера Ричарда Брауна, нянчилась с его детишками и пыталась учить их музыке. Дело в том, что Сарториус в тесном контакте с Брауном начал вести свою игру. Первое время они еще не сильно доверяли друг другу, и Танечка немножко контролировала искренность твоего дружка Дика. У него, конечно, тоже была информирующая микросхема, как и у тебя, но были какие-то сбои. Дело в том, что в качестве естественного носителя для памяти Брауна был подобран внешне похожий на него парень того же возраста, ветеран вьетнамской войны, полностью потерявший память после контузии — последствия сказывались… Танечка к Брауну попала как бы независимо от Сарториуса, информацию гнала через «почтовый ящик» и понятия не имела, кому она идет. Одновременно Сарториус через твою микросхему попытался контролировать Сергея Сергеевича. Тот быстро догадался, что утечка идет через тебя, и перекодировал ее. Сорокин получил подтверждение нечистой игры Баранова, но не торопился с выводами. Он воспользовался той самой криминально-политической структурой, одним из элементов которой был Белогорский-сын, чтобы собрать информацию о том, чем занимается в Москве твой отец. И увидел, что тот работает на себя…

— А почему, интересно, так надолго затянулась история с похищением Вик Мэллори и ее матери? Ведь они исчезли всего полгода назад? Или это вранье?

— Нет, тут все верно. Сарториус не торопился по разным причинам. Сначала потому, что потребовалось немало времени на то, чтобы подобраться к тайнам Тимоти О'Брайена, потом потому, что Сорокин решил немного поводить за нос Баринова. А Баринова водить за нос очень трудно. Сорокину приходилось очень сильно крутиться. Но удавалось многое. Например, ему удалось положить в свою клинику Бетти Мэллори и вживить ей информирующий чип. С помощью этого он не только стал получать информацию о жизни Бетти, но и узнал основные составляющие тайны фонда О'Брайенов.

Во-первых, то, что фонд состоит из 549 анонимных и 34 фиктивно-именных счетов, размещенных в 128 банках мира. Общая сумма на январь нынешнего года составляла около 37 миллиардов долларов…

— Сколько-сколько? — переспросил я. — В позапрошлый раз, когда мы с тобой вот так же беседовали, ты сказала, что не знаешь точной суммы.

— В позапрошлый раз не знала, а теперь знаю.

— Но ты, подруга, случайно миллионы с миллиардами не перепутала? А?

— Не перепутала. И это только его ядро. Дело в том, что, помимо этих счетов, имеются 24 банка, которые созданы исключительно за счет ссуд, взятых у О'Брайена. Именно оттуда О'Брайены, рассеянные по всему миру, получали кредиты в случае неурядиц и именно туда они должны были их возвращать. А банки, в свою очередь, обязаны были двадцать процентов прибыли переводить на анонимные депозитные счета, подконтрольные О'Брайену. Вся информация о фонде хранилась в двух местах. Один комплект информации был записан на жестком диске в личном компьютере-ноутбуке Тимоти О'Брайена, который запирался на кодовый замок, имел тройную защиту от несанкционированного включения и мгновенно стирал всю информацию при попытке влезть в компьютер без спроса. Понимая, что какой-нибудь дурак может попытаться, не зная броду, сунуться в воду и стереть записанное в ноутбуке, старый Тим переписал ее в дублирующий компьютер. Вот этот-то компьютер и хранится в том самом сейфе на глубине около пятисот метров. Единственным человеком на Хайди, который знал, как туда попасть, был дон Франсиско Хименес — тайный банкир Хорхе дель Браво. Именно он тридцать лет назад посоветовал Педро Лопесу и своему вкладчику соорудить на Хайди весь огромный подземный комплекс и взять на сохранение ценности неонацистских группировок Южной Америки. В сооружении туннелей использовались знания военных инженеров бывшего рейха, разработанные ими проходческие машины, а также труд пятидесяти тысяч заключенных. Участвовал в финансировании проекта и Тимоти О'Брайен при посредничестве Хименеса. К началу 80-х подземный комплекс был готов.