Когда я вылез из душа, запахнулся в халат и вышел, то увидел пани Кармелюк все в том же индийском одеянии. Она сидела на диване и без особого энтузиазма шевелила Хавроньино барахло.

— Ты ее что, к Рождеству откармливаешь? — проворчала Танечка. — Тут все на два размера больше.

— Не преувеличивай, — сказал я, — максимум на размер.

— Все равно будет как на вешалке.

— Ничего, зато не растянешь…

— Слушай, может, у них тут какой-нибудь магазинчик есть?

— Может, и есть, только сомневаюсь, что он в первом часу ночи еще открыт.

Тут раздался стук в дверь. Осторожный, даже, я бы сказал, вкрадчивый. Впрочем, не всякий, кто хочет тебя пристукнуть, будет долбить в дверь ногами. Поэтому, выходя из спальни в гостиную и приближаясь к входной двери, я чуточку волновался. Очень непривычно и беспокойно не ощущать под рукой оружия.

— Кто там? — спросил я.

— Полиция Лос-Панчоса, теньенте Эсекьель Гонсалес.

Он не заорал: «Именем закона — откройте!», но я все-таки открыл.

— Прошу прощения. — Теньенте был в полной форме и приложил руку к козырьку. — Согласно приказанию мэра Лос-Панчоса, основывающемуся на распоряжении сеньора президента, на полицию Лос-Панчоса возложена задача обеспечить вашу безопасность. С внешней стороны двери будет расположен полицейский пост, под окнами выставлен патруль, в фойе будут находиться еще шесть чинов полиции. Мне приказано не допускать вашего передвижения по острову без сопровождения охраны.

— Можно узнать, сеньор теньенте, чем руководствовался президент, принимая такие меры? — Я спросил это так деликатно, что аж самому противно стало.

— Не могу знать, сеньор Баринов, — извиняющимся тоном произнес теньенте.

— Я только выполняю приказ.

— Это немного похоже на домашний арест, вам не кажется?

— Ради Бога, сеньор Баринов! — испуганно воскликнул Гонсалес. — Вы совершенно свободны и можете идти куда вздумается, но… только в сопровождении моих подчиненных. Поймите меня правильно, я лишь одно из малозначащих должностных лиц. Если хотите, можете завтра с утра обратиться за разъяснениями к мэру. Хотя, если сказать откровенно, он скорее всего тоже не полностью в курсе дела. Вероятно, вам смогут все разъяснить в канцелярии президента, но опять-таки не раньше, чем завтра утром.

— Но вы же, наверное, в курсе того, какая обстановка в Лос-Панчосе? — Я недоверчиво посмотрел на лейтенанта. — У вас что, обострилась криминогенная ситуация?

— Что вы, все в порядке! — бодренько уверил меня Гонсалес. — Утром, правда, по постановлению генерального прокурора были арестованы несколько лиц, которым предъявлены обвинения в уклонении от уплаты налогов, но больше ничего такого. Уверяю вас, я только получил приказ обеспечить вашу безопасность. С того момента, как я выйду из вашего номера, ни один полицейский сюда не зайдет. Вы можете спокойно отдыхать до утра.

Теньенте козырнул и убрался за дверь, которую я на всякий случай запер.

В это самое время затюлюлюкал телефон. «Ну вот и Барранкилья!» — подумал я, хотя и не очень этому обрадовался.

Татьяна все еще сидела над Ленкиными тряпками, ворчала и никак не могла себе прикид подобрать. Я немного отодвинул ее и ухватился за трубку.

— Сеньор Родригес? — спросил из трубки сочный мужской голос, который мог бы принадлежать какому-нибудь телегерою типа Луиса-Альберто или Хосе-Игнасио.

— Да, я вас слушаю, сеньор.

— С вами говорит генеральный менеджер корпорации «Rodriguez AnSo incorporated» Даниэль Перальта. Мы рады, что можем наконец-то услышать ваш голос. Ваш контрагент из Москвы уже ввел нас в курс дела. Завтра в восемь утра все участники переговоров с нашей стороны будут у вас в отеле. Вас это устроит?

— Безусловно. — А что еще я мог сказать?

— В таком случае до встречи, сеньор президент.

Барранкилья, видать, здорово экономила на международных телефонных переговорах. Что этому Перальте вкручивал Чудо-юдо, я даже и не пытался догадываться. Но то, что в моей колумбийской конторе служили очень даже деловые парни, настраивало на оптимистический лад. Во всяком случае, если они на 7/8 скупили Хайди, то уважения заслуживали. Даже если это делалось без моего согласия, по факсимильному автографу. Конечно, вполне могло оказаться, что этих ребят я больше устраивал в прежнем, призрачном виде, поскольку в Колумбии меня почти наверняка разыскивали за неуплату налогов. Хорошо еще, что я случайно не угодил в руководители Медельинского картеля. Это был бы вообще финиш!

— Поговорил? — спросила Таня.

— А ты слушала?

— Слушала, куда денешься. Все равно ни черта не поняла.

— Ащо, пани не розумие гиспанской мовы?

— Николы не розумила.

— Интересно, — удивился я. — И Сорокин с Брауном тебя притащили на Хайди? Им же пара пустяков было научить тебя…

— У меня голова не резиновая, — сказала Таня, помрачнев. — Хватит с меня английского, немецкого и польского.

— Насчет английского ты раньше ничего не говорила. — А насчет немецкого и польского ты откуда знаешь?

Я на секунду задумался, стоит ли рассказывать Тане, что я слышал диктофонную запись допроса, которую мне давал прослушивать Чудо-юдо.

— Думаешь, что твой батько ловчее всех? — усмехнулась Кармела. — Вколол мне что-то типа «Зомби-3» и думал, что все вывернет. Вывел наверх Танечку и подумал, что все вытянул. А Кармела-то спряталась…

И она засмеялась. Нахально, но обворожительно.

— Ладно, — сказал я. — Давай-ка одевайся во что-нибудь, хоть в ночнушку какую-нибудь, и укладывайся спать. А я тут на диванчике приткнусь.

— Какие мы благородные: лучшее место даме, — сказала Танечка. — А может, я не хочу на вашем лежбище спать? Там твоя Хавронья все провоняла своими духами.

Я даже обиделся, потому что Хрюшкины запахи мне очень нравились, и я как-то не думал, что на кого-то они могут действовать отрицательно.

— Мне, — проворчал я, — по фигу, где ты уляжешься. Хоть на коврике для собак. Тут такой предусмотрен по сервису. И нечего выпендриваться. Ежели опасаешься, что я именно сегодня насилую случайных попутчиц, то зря. После того концерта, который был у Джека, царствие ему небесное, у меня к тебе никаких претензий по сексуальной части. Освобождаешь кровать — премного благодарен! Баю-бай, должны все люди ночью спать…

И с этими словами я прямо в халате плюхнулся на просторный итальянский сексодром. Едва башка дотронулась до подушки, как сон крепко слепил мне веки. Это было еще одной приятной неожиданностью за последние несколько часов.

Начался третий дурацкий сон точно так же, как и второй, то есть с ответа на вопрос, заданный в предыдущем сне. Второй сон оборвался, едва я спросил: «Ну, а как ты превратилась еще и в Таню?»