На западном фланге с более заметным успехом действовал генерал Миттерик. Дважды северяне отражали его атаки на Старый мост, но с третьей попытки они наконец оказались сломлены и бежали к низкой стене на некотором расстоянии от открытых полей. Сейчас Миттерик переправляет через реку кавалерию, готовясь с первым светом броситься в атаку. Из своей палатки я могу видеть штандарты Второго и Третьего полков Вашего величества, дерзко развевающиеся над землей, еще несколько часов назад удерживаемой северянами.

Тем временем генерал Челенгорм, реорганизовав свою дивизию и усилив ее за счет резервов из рекрутских полков, готовится с ошеломительной силой двинуться на штурм Героев. Я рассчитываю держаться завтра вблизи него, лицезреть его успех и известить Ваше величество о поражении Черного Доу, как только будут отвоеваны камни на вершине.

Засим остаюсь Вашим преданнейшим и недостойным слугой,

Бремер дан Горст, королевский обозреватель Северной войны.

Горст вручил письмо Рургену, стиснув зубы от внезапной боли в плече. Болело все. Ребра ныли еще сильнее, чем вчера. Подмышка являла собой сплошную зудящую борозду там, где в нее упирался нагрудник. Откуда-то взялся порез между лопатками именно в том месте, где спина недосягаемей всего. «Хотя я, несомненно, заслуживаю худшего и, возможно, удостоюсь его прежде, чем мы разделаемся с этой никчемной долиной».

– А может, его Унгер передаст? – сказал Горст.

– Унгер! – позвал Рурген.

– Чего? – донеслось снаружи.

– Письмо!

Слуга помоложе сунулся в палатку, протягивая на ходу руку. Будучи вынужден подойти ближе, он страдальчески поморщился, и тут Горст разглядел, что правую сторону его лица закрывает большая повязка, пропитанная засохшей кровью.

– Что это у тебя? – воззрился Горст.

– Ничего.

– Ха, – хмыкнул Рурген. – Ты вот расскажи ему.

Унгер нахмурился.

– Да какая разница.

– Фелнигг припечатал, – признался за него Рурген, – коль уж вы спросили.

Горст вскочил со стула, забыв про боль.

– Полковник Фелнигг? Помощник маршала Кроя?

– Попался я ему на дороге. Да и ладно. Всего делов.

– Хлестнул его плетью, – пояснил Рурген.

– Хлестнул… тебя? – прошептал Горст.

Он стоял, вперившись в пол. Потом нацепил длинный клинок, который, отдраенный, наточенный и в ножнах, лежал рядом, на столе.

Унгер с поднятыми руками загородил господину дорогу.

– Прошу, не надо безрассудства.

Горст отпихнул его, откинул клапан палатки, вышел в прохладу ночи и размашисто зашагал по примятой траве.

– Умоляю, будьте благоразумны! – неслось сзади. – Не натворите глупостей!

Горст удалялся, не останавливаясь.

Палатка Фелнигга торчала на склоне невдалеке от обветшалого амбара, приспособленного маршалом Кроем под штаб. Через клапан в ночь сочился жидкий свет фонаря, выхватывая пятачок перепачканной травы, пучок взъерошенной осоки и лицо драматически скучающего часового.

– Чем могу?

«Чем ты можешь мне, негодяй?»

Вместо того, чтобы остудить Горста, долгая прогулка из долины лишь распалила его гнев. Он схватил часового за шкирку, одним движением швырнул вниз по склону и распахнул клапан палатки.

– Фелнигг!..

Горст замер на входе. В палатке было полным-полно офицеров, старших штабистов Кроя. Одни сидели за картами, другие за выпивкой, большинство мундиров в той или иной степени расстегнуты – в общем, небольшое собрание, обсевшее инкрустированный стол, как будто спертый из дворца. Один курил трубку с чаггой. Другой глушил из зеленой бутыли вино. Третий скрючился над массивной книгой, заковыристым почерком внося туда при свете свечей непонятные пометки без начала и конца.

– …тот чертов капитанишка хотел заломить по пятнадцать за каждую хибару! – под скрип пера скрипел голосом главный квартирмейстер Кроя. – Пят-над-цать! Я сказал, чтоб он катился к чертям собачьим.

– И что он?

– Столковались с этим чертовым кровопийцей на двенад…

Квартирмейстер заткнулся, офицеры один за другим оборачивались, ошарашенно взирая на Горста. Интендант глазел на него поверх толстых стекол очков, глаза в которых гротескно увеличивались.

С обществом Горсту всегда было непросто. Еще сложней, чем с людьми по отдельности, а это кое о чем говорит. «Хотя свидетели лишь приумножат унижение Фелнигга. Я заставлю его умолять. Всех вас, сволочей, заставлю». Тем не менее Горст застыл без движения; щеки пылали.

Фелнигг вскочил – судя по всему, в подпитии. Они тут все, похоже, успели поднабраться. Горст с пьяными не ладил. Еще хуже, чем с трезвыми, а это кое о чем тоже говорит.

– Ба-а-а, полковник Го-орст!

Фелнигг, покачиваясь, пер навстречу с мутной улыбкой. Горст поднял руку, чтобы влепить ему оплеуху, но отчего-то замешкался, а тот умудрился схватиться за его ладонь обеими руками и сердечно ее потряс.

– От всей души рад вас видеть! Верите, нет, я просто восхищен!

– А… Что?

– Я был сегодня на мосту! Все видел!

Фелнигг по-прежнему восторженно тряс руку Горста, как какая-нибудь спятившая прачка свои вальцы.

– Как вы их гнали, как вы их рубили, боже мой! – Он взмахнул бокалом, выплеснув невзначай вино. – Да об этом книги надо писать!

– Полковник Фелнигг! – В палатку ворвался перепачканный часовой с выпученными глазами. – Этот человек…

– Знаю! Вижу! Полковник Бремер дан Горст! Никогда, никогда не видел такой отваги! А какая опытность во владении оружием! Да этот человек, ей-богу, стоит целого полка его величества! Честь и слава! Да что там, дивизии! Сколько, интересно, вы тех мерзавцев сразили? Я так думаю, дюжины две, не меньше! А то и три, единым порывом!

Часовой нахмурился, но, чутко уловив, что расклад не в его пользу, предпочел ретироваться в ночь.

– Да не более пятнадцати, – как со стороны, услышал себя Горст.

И только пару своих. Героическая пропорция, если ее кто-то считал.

– Тем не менее, спасибо. – Он безуспешно пытался снизить голос хотя бы до тенора. – Благодарю.

– Да какое там! Это мы должны вас благодарить! И, уж во всяком случае, этот чертов идиот Миттерик. Если б не вы, его сумасбродная попытка прорыва захлебнулась бы и пошла ко дну реки. Вы все слышали? Пят-над-цать!

Фелнигг истово хлопнул собутыльника по руке, отчего вино у того тоже выплеснулось.

– И он еще говорит «всего»! Я ходатайствовал моему другу Халлеку в Закрытом совете, рапортовал, какой вы, черт возьми, герой! Думал, в наш подлый век таких уже и нет, перевелись. Ан вот вы, стоите передо мной в полный рост. Да куда там, выше!