Джакомо первым стал подниматься по лестнице. За ним последовали Шатун и Леший, слепо повинуясь командиру. Потом пошли Нико и Рутгер. Застрельщица постояла немного одна, убедила себя примириться, подождать и ринулась нагонять «Гидру».

Отряд некоторое время петлял по ярусам пирамиды, не находя ни Альдреда, ни стратилата, ни мечей Тримогена с Культом Скорпиона. Капитан даже допустил на мгновение мысль, будто спецоперация окончена.

Его никчёмная надежда оборвалась, едва ушей инквизиторов коснулись чьи-то медленные шаги над головой. Командир поглядел на остальных, пытаясь убедиться, что не сошёл с ума. По лицам Джакомо понял: подчинённые тоже это слышали. Он указал наверх пальцем и велел идти за ним.

«Гидра» поднялась на предпоследний уровень пирамиды. Здесь располагалась ещё одна зала, освещённая лишь мистическими зелёными огнями из Серости. В конце помещения стоял кто-то высокий в богато расшитой белой мантии.

Джакомо встал на пороге, обуреваемый дурным предчувствием. Интуиция подсказывала ему, что боя было не избежать. Однако здравый смысл подводил его, уверяя, что вшестером инквизиторы справятся, кто бы ни выступил против них.

Больше всего капитана раздражал женский шёпот на дельмейском. Это фигура в полумраке разговаривала о чём-то сама с собой. Казалось, незнакомка даже не заметила приближение персекуторов. Разумеется, всё с точностью да наоборот. Просто для личности её масштабов псы ложной Церкви значили не больше, чем ползучие гады.

Командир жестом велел отряду входить в залу. Он пошёл по центру вперёд. По левому флангу входили Шатун, Рутгер и Нико. По правому — Леший и Марго. Джакомо выставил перед собой щит, он держал меч наготове и настороженно озирался по сторонам. Это самое жуткое место во всей пирамиде, какое он только видел.

Тут и там были разбросаны тела оставшихся чародеев из Города. Капитан почуял неладное, веля подчинённым остановиться. До линии, где лежали мертвецы, инквизиторы не дошли всего ничего. Колонна вгляделся в лица покойников.

Что бы их ни убило, совсем не этого ожидали апостаты, покидая родные берега. Их рты перекосило от ужаса. Никто не улыбался, умирая. По всей видимости, неоязычники служили разменной монетой в ритуале Культа. Не приносили жертву, а стали ей сами.

Ран от холодного или огнестрельного оружия персекуторы не наблюдали. Если адептов и тронула магия, то более утончённая, не оставлявшая после себя никаких следов. Словно из чародеев попросту вытянули разом все жизненные силы.

Глаза привыкли к полумраку. И тогда Джакомо заметил, ужасаясь, колдовство женщины в белой мантии. Судороги заставляли трупы дрожать. Из них буквально вытягивало кровь из всех отверстий. Образуя озера и ручьи, густая красная жижа, полная эфира, медленно ползла к ногам языческой чародейки.

Чертыхнувшись еле слышно, Колонна вгляделся в неё хорошенько.

Незнакомка гладила по лицу некую статую. С кого скульптор взял образ, оставалось тайной за семью печатями. Казалось, это был обычный субтильный юноша-дельмей. Одет просто, как было принято в староимперские времена: тога, туника, сандалии. Только вот почему-то глаза его скрывала повязка…

— Ах! Слепые, никчёмные подражатели! — сладострастно вздохнув, рассуждала уроженка Деспотата на своём языке. — Их жалкие попытки славить Пантеон оскорбляют Богов. Они годятся лишь для того, чтоб отдать себя и свои силы во благо новых начал.

Среди персекуторов не нашлось никого, кто оборвал бы эту сцену в миг. Не зная, чего и ждать, инквизиторы просто смотрели на неё. Гадали, опасна ли безумная дева.

— О справедливейший и мудрейший из Богов! — слёзно взывала язычница. — Кто, как не я, из трёх отмеченных судьбой достоин имени твоего? Ибо я — Рена Ламбезис, Алмаз присной юности, утопленная во Крови. Стоящая на страже династии Горидов…

Багровые реки собирались в два моря подле родственницы Архонта. Наконец-то Джакомо смекнул, что вообще происходит. Это гемомантия — магия крови. Одна из опаснейших и редчайших Ветвей, которую всеми силами в Равновесном Мире вырубают под корень. Губительнее этой мало какую можно в пример привести.

С такими, как эта язычница, капитан ещё не сталкивался. «Гидра» вообще никаких дел не имела с гемомантами. Поэтому, пока персекуторы не найдут слабые места чародейки, преимущества на её стороне.

Весь ритуал — просто фикция для заманивания простодушных неофитов Пантеона. Единственный бенефициар здесь — это волшебница из Деспотата. Колонна поймал себя на стойком ощущении: всё, через что им пришлось пройти на островах, — сплошной обман. Чей-то ловко подстроенный трюк для отвлечения внимания. И скорее всего, здесь Парад Лун замешан даже больше, чем может показаться.

Кровь забурлила, образуя своего рода водовороты. Из неё в Равновесный Мир поднималось два чудища, похожих друг на друга, словно две капли воды. Если бы Джакомо и персекуторы не покинули первый ярус так быстро, они признали бы в монстрах существ с шестью руками, стороживших мощи, украденные вануэзцами.

Стражи, или, правильнее сказать, судьи в реальности оказались долговязыми и высокими, щуплыми тварями. Их глаза скрывали белые, окровавленные повязки по образу безымянного бога, в чей храм вторглись псы ложной Церкви.

Джакомо сомневался, что двое причудливых созданий появились из Серости. Если и так, навряд ли из известного гармонизму слоя.

У монстров не имелось весов, ибо взвешивать было им нечего. Зато судьи носили по четыре серпа-хопеша в верхних руках, в нижних — увесистый фолиант в алом кожаном переплёте. Судя по всему, с заклинаниями.

Чувствуя запах инквизиторов, слепцы фыркнули синхронно, оскалили зубы, демонстрируя иглообразные клыки. Кожа их, серая, как галька, была покрыта еле заметными кровоподтёками. Жуткое зрелище. Но ещё страшнее — полное неведение инквизиторов. Лишь Свет и Тьма знают, на что они способны.

«Это что… Неужто магия крови перетекает в заклинательство?.. Язычники и такое умеют?» — сокрушался Джакомо.

Рена повернулась к персекуторам, являя своё по-детски округлое лицо, обрамлённое по бокам волнистыми чёрными волосами. Глаза цвета сирени источали холод лютейших зим. Кроваво-красные губы почти не двигались.

Судьи дожидались повеления сестры архонта. Она щёлкнула пальцами, и в её руке материализовался латунный посох с крюком, отдалённо напоминавший пастуший. Гелиомантка пригрозила им «Гидре». Вокруг шеста материализовались гранёные алые алмазы, ничего хорошего не предвещая.

По всей видимости, породистость открыла для Рены целых две магические Ветви: не только магию крови, но и зафиромантию, позволявшую воплощать разного рода самоцветы. Ничего хорошего: подчас эта школа даже смертоноснее и гибче криомантии.

— Мудрейший, присный Бог, — начала она тихо. Голос её звучал опечаленно. — Одари меня силой. Позволь доказать свою преданность. Свою способность…

Ответа безымянного божества из Пантеона не последовало. Впрочем, едва ли Рена Ламбезис в нём нуждалась. Если она сошла с ума, то и без того слышала в своей голове голос, которого нет.

Чародейка крутанула в