— Ну, мы же провели операцию, так что все на равных, — пробормотал Тимур.

Но в глубине души он и сам в это не верил. Внутри всколыхнулась злость на Алтая, вот надо было ему испортить такой момент! Порча была обиднее вдвойне, потому что Алтай был прав. Моральные обязательства перед Империей, да, это был поводок похлеще каких-то там магий. Из чувства долга и обязанности Шефу Тимур решил остаться, но что теперь?

— Прошу вас, господа, сейчас все начнется, — заглянул к ним распорядитель церемоний.

Снаружи их уже ждала Нидейса, и у Тимура захватило дух. Переливающееся, словно идущее волнами платье, оставляющее открытыми плечи и руки, прическа, горделивый вид, да перед ним опять была не Нидейса, а внучка Верховного. Горделивая, могучая, знающая о своем положении и не стесняющаяся его.

При этом без стервозности и холодности на лице.

— Прошу вас, господа, — указал распорядитель.

В центр он поставил Нидейсу, Тимуру предстояло идти справа и чуть позади нее, тогда как Алтай шагал в такой же позиции, только слева. По уму, конечно, следовало бы поставить в центре Алтая, и основная заслуга была его, и ему было все равно, смотрят на него или нет. По уму еще стоило бы не нервничать, ну что с той Звезды, если все это ради миссии, но слова Алтая неожиданно задели и разбередили что-то внутри Тимура.

Казалось, он уже пришел к согласию с самим собой — помогаем и сваливаем — но слова Алтая, как он мог не подумать о таком моменте? Нетрудно было проследить цепочку, обязательства перед Империей, желание помочь Шефу, остаемся, пока не будет побежден Альянс, и снова остаемся, пока не будут открыты межмировые порталы. Шеф провел двадцать лет в другом мире, а на Земле прошел год, ну, допустим, потратить на все это десять лет… но нет.

За десять лет он привыкнет к этому миру, обзаведется связями… нет, не то.

Алатейса.

Двери распахнулись и в глаза ударил свет ламп. Шум толпы сливался в гул, лица сливались в безликую массу. Тимур взял себя в руки, смотрел только вперед, туда, где в конце зала стоял Император. Подсознание, разумеется, ожидало кого-то огромного, властного, источающего ауру величия. Насчет ауры было неясно, все ж таки пока еще не дошли, но даже отсюда Тимур видел, что Император мал ростом.

Ссохшийся старичок, не желающий уступать трон и который будет сидеть до самой смерти, тут же подсунуло еще один шаблон подсознание. Глупые мысли, которые почему-то не получалось отгонять. Тимур научился, без шуток, действовать в бою, моментально принимать решения, без оглядки на остальные мысли. Да вот беда, похоже отсутствие мыслей и сомнений работало только там, в бою, а здесь, в мирной обстановке не работало.

Или он просто слишком сильно боялся ошибиться с решением? Как там Алтай говорил — чувство долга?

Но затем они приблизились еще, и расфокусированное зрение Тимура внезапно сфокусировалось, поймав в толпе знакомое лицо. Ну ладно, не совсем в толпе, по правую руку от Императора, все же на виду. Тимур напрягся, словно снова оказался в бою, и тут же выскочила мысль-воспоминание — да, по правую руку от Императора должны были стоять его родственники. Не все, разумеется, семья Императора была огромна — только те, кто помогал ему в управлении страной, причем помогал на самом деле, не числился для вида.

И среди них стояла Алатейса.

По левую руку от Императора должны были стоять его советники, министры, так сказать, но эта мысль уже не интересовала Тимура. Взгляд его был прикован к Алатейсе и только к ней, как раньше фокусировался на Императоре. Она стояла, в каком-то простом и оттого втройне элегантном платье, перечеркнутом двумя лентами, но что они означают, Тимур не мог вспомнить. Трудно вспомнить то, чего никогда не знал, но это явно были не простые украшения.

Да ладно украшения, одно только ее присутствие здесь, по правую руку от Императора!

Церемониймейстер стукнул жезлом, объявляя их имена и подвиг, толпа вокруг двигалась, Император приближался, но Тимур словно оглох, выпал из пространства и времени. В нем сталкивались две могучие волны: обиды и разочарования и каждая разила друг друга доводами, фактами и эмоциями. Явно же Алатейса узнала о них, будучи приближенной к Императору — кто он ей, дедушка? Прадедушка? — и заинтересовалась, организовала встречу. Но умолчала о том, кто она, изучала, это ли не было обидно? Она использовала Тимура и Алтая для обкатывания мыслей о разведке и контрразведке, вдвойне обидно! Нет, она желала победы Империи, то есть делала то же, что и Тимур, ура!

И этот вихрь бился и сталкивался, на каждый аргумент находился контраргумент, на каждую эмоцию воспоминание, на каждый факт опровержение. Пожалуй, только одно было предельно ясно — с Нидейсой они действительно дружили. Внучка Верховного с внучкой Императора, чего бы и не дружить, да?

— Добрый, — прошипела Нидейса, ударяя локтем под дых, — ты позоришь нас!

Тимур выпал из транса, отвел взгляд от Алатейсы… и встретился взглядом с Императором. Добрый дедушка, с хитринкой в глазах, чуть ли не на две головы ниже Тимура, сейчас он смотрел почти в упор, пристально, изучающе. Не «прожигающий насквозь взгляд черных глаз», но все же было в этом взоре нечто родственное с Шефом. Запаниковавший было Тимур собрался, сообразил, что именно.

Взгляд опытного человека, повидавшего невообразимое, но все же встретившего нечто новое.

— Прошу прощения, Ваше Величество, — склонил голову Тимур.

— Ничего страшного, — голос Императора был тихим, слегка шепелявым, — хотя это немного грустно.

— Что именно? — вырвалось у Тимура невольно.

Ну не силен он был в этикете, не силен! Там, на фронте, вся эта фигня была не нужна, в особняке Императора тоже, так что теперь? Впрочем, из-за разницы в росте, вскидывать голову не требовалось — он и так видел краем глаза, что Император улыбается добродушно, еще сильнее сморщивая и без того морщинистое лицо.

— То, что Звезды Героев — высшую награду Империи — получают те, кто не знает этикета, — легко пояснил Император, — те, кто не бывал в этих залах ни разу и поэтому они жадно глазеют по сторонам…

Тимур слегка смутился.

— … так как не привыкли видеть такого там, на островах, — продолжал Император. Вздохнул. — Это и печально, ведь знать должна быть первой там, в рядах сражающихся. Они должны вести корабли, колдовать, первыми врываться во вражеские крепости, а они почивают на заслугах своих предков. Предпочитают толкаться вокруг, хотя, конечно, и помогают временами.

Он даже слегка подмигнул Тимуру, хотя, может, ему и показалось. Ведь не мог Император ему подмигивать, верно?

— Возможно, ваш пример подвигнет их на свои подвиги, заставит выйти из спячки, — продолжал Император, обращаясь к Тимуру.

Краем глаза Тимур видел, что все вокруг застыли и почтительно внимают. На лице Нидейсы застыло сложное выражение, словно она не могла решить, радоваться ей или выцарапать Тимуру глаза, дабы тот не позорил ее незнанием этикета.