Лэнгдон взглянул на Амбру. С самого начала презентации она, затаив дыхание, следила за происходящим. Ее темные глаза были неотрывно устремлены на экран.

– Машина времени, – продолжал Эдмонд. – Оказалось, не такая уж сложная штука. Позвольте продемонстрировать, как она работает.

На экране появился обычный бар, только пустой. Эдмонд вошел и направился к бильярдному столу для пула, на котором уже в привычной пирамиде были расставлены шары. Он взял кий, наклонился над столом и сильно ударил по битку. Биток стремительно покатился к пирамиде.

Но за мгновение до разбоя Эдмонд воскликнул: «Стоп!»

Биток замер – в миллиметре от пирамиды, за мгновение до удара.

– Представьте, что в этот момент, – заговорил Эдмонд, – я попрошу вас предсказать, что будет после разбоя. Сколько шаров упадет в лузы? И в какие? Сумеете? Конечно, нет! Возможны тысячи вариантов разбоя пирамиды из шаров. А вот если бы у вас была машина времени, чтобы быстренько перенестись на пятнадцать секунд в будущее, посмотреть, что получилось, и вернуться назад? Тогда – да! Хотите верьте, хотите нет, но теперь, друзья мои, у нас есть такая возможность.

Эдмонд подошел и продемонстрировал ряд миниатюрных камер по периметру бильярдного стола.

– С помощью оптических датчиков, которые измеряют скорость движения и вращения битка, направление движения и другие параметры, я могу с математической точностью определить значение всех этих параметров в любой момент времени. Вычислив значение этих параметров с помощью физических формул, я могу рассчитать и предсказать траекторию движения битка.

Лэнгдон вспомнил, как баловался на гольф-симуляторе, который с помощью аналогичных технологий с удивительной точностью предсказывал полет шарика после удара.

Эдмонд достал свой смартфон. На экране была картинка, застывшая на бильярдном столе – биток в миллиметре от пирамиды. Над битком парили несколько физических уравнений.

– Зная массу битка, координаты и скорость, – говорил Эдмонд, – я могу просчитать на компьютере, что будет в результате его соударения с другими шарами. – Он коснулся экрана, виртуальный биток врезался в пирамиду, и шары разлетелись по столу. Четыре упали в разные лузы. – Четыре шара с разбоя, – подытожил Эдмонд, глядя на экран смартфона. – Отличный удар. – Он посмотрел прямо в камеру. – Не верите?

Он щелкнул пальцами над реальным бильярдным столом, биток пришел в движение и с треском врезался в пирамиду. Шары разлетелись в разные стороны, и те же четыре упали в те же лузы.

– Это не совсем та машина времени, которую вы ожидали увидеть, – усмехнулся Эдмонд, – но тем не менее она дает возможность заглянуть в будущее. К тому же мы можем изменять физические условия. Например, я могу убрать трение, чтобы шары двигались «вечно», а точнее, пока они все рано или поздно не упадут в лузы.

Он нажал несколько кнопок и снова запустил симуляцию на смартфоне. На этот раз после разбоя шары не теряли скорости, а, отражаясь от бортов, летали по столу и падали в лузы. Наконец осталось всего два шара, которые продолжали метаться по столу.

– Если мне надоест ждать, когда они упадут, – сказал Эдмонд, – я могу ускорить течение времени. – Он снова коснулся экрана и два оставшихся шара заметались с бешеной скоростью, так что их едва можно было различить, и наконец все-таки упали в лузы. – Таким образом я могу предвидеть будущее задолго до того, как оно наступит. Компьютерная симуляция – это виртуальная машина времени. – Он выдержал паузу. – Конечно, мы с вами имели дело с простыми формулами и простой замкнутой системой – стол для пула. А что, если попробовать с более сложной системой? – Эдмонд снова достал пробирку Миллера – Юри и улыбнулся: – Думаю, вы уже поняли, к чему я клоню. Компьютерное моделирование – своего рода машина времени. А не заглянуть ли нам в будущее… на пару миллиардов лет вперед?

Амбра нетерпеливо заерзала на диване, не отрывая взгляда от Эдмонда.

– Сами понимаете, – говорил Эдмонд, – я не первый, кому пришло в голову смоделировать процессы в первичном бульоне. Сама идея очевидна. Но ее воплощение сталкивается с чудовищными сложностями.

На экране появилось бушующее грозовое море: сверкающие молнии, огромные волны, извергающие лаву вулканы.

– Грамотная модель океана должна строиться на молекулярном уровне. Мы, кстати, могли бы абсолютно точно предсказывать погоду, если б умели рассчитывать движение каждой молекулы воздуха в любой момент времени. Адекватная модель доисторического моря требует компьютера, способного учесть не только законы физики – механики, термодинамики, гравитации, сохранения энергии и так далее, но и химические взаимодействия. Словом, нам пришлось бы описать движение каждого атома в этом кипящем океане.

На экране вновь появился океан, потом камера нырнула под воду, постепенно увеличивая изображение, пока наконец, как под микроскопом, не появилось движение виртуальных атомов и молекул, которые постоянно соединялись друг с другом и распадались.

– Увы! – Эдмонд снова появился на экране. – Такая симуляция требует колоссальных вычислительных мощностей, далеко превосходящих возможности любого компьютера на нашей планете. – Но лицо его вдруг озарилось надеждой. – Любого… кроме одного.

Зазвучал орган – знаменитое начало «Токкаты и фуги ре минор» Баха, и на экране появилась широкоугольная фотография двухэтажного компьютера Эдмонда.

– «E-Wave», – прошептала Амбра. Она впервые за долгое время нарушила молчание.

Лэнгдон смотрел на экран. Ничего не скажешь… Впечатляет.

Под торжественные звуки органа Эдмонд провел потрясающий видеотур по своему суперкомпьютеру. И как апофеоз – «квантовый куб» под величественный финальный аккорд.

Да, Эдмонд постарался на славу.

– Самое главное, – сказал он, – что «E-Wave» способен виртуально воспроизвести эксперимент Миллера – Юри с потрясающей точностью. Я не могу смоделировать доисторический океан целиком, но я могу построить виртуальную модель замкнутой пятилитровой системы, которая использовалась в эксперименте Миллера – Юри.

На экране появилась колба с раствором. Изображение начало увеличиваться до атомного уровня. Было видно, как атомы соединяются в молекулы, которые вновь распадаются под воздействием температуры и электрического поля.

– Эта модель учитывает все, что нам известно о первичном бульоне, включая и новые данные, полученные за полвека, прошедшие со времени проведения эксперимента Миллера – Юри. В частности – наличие гидроксильных групп, возникших от ионизации водяного пара, и сернистого карбонила как результата вулканической активности. Учтены и процессы утечки легких газов из первичной атмосферы.

Виртуальная жидкость на экране продолжала бурлить, постепенно в ней начали образовываться сложные соединения.

– Давайте ускорим течение времени! – с воодушевлением воскликнул Эдмонд. Атомы и молекулы заметались так, что их уже невозможно было различить. Образовывались все более сложные соединения. – Через неделю мы уже увидим аминокислоты, которые в свое время обнаружили Миллер и Юри. – Движение на экране еще ускорилось. – И вот через пятьдесят лет мы уже сможем различить компоненты РНК.