– Я верю, – добавил Ингленд, – однажды мы найдем неопровержимые доказательства того, что жизнь появилась из неживой материи исключительно как результат действия законов физики.

Потрясающе, подумал Лэнгдон, строгая научная теория возникновения жизни на Земле… без сверхъестественного вмешательства Бога.

– Я религиозный человек, – сказал Ингленд. – Но моя вера, как и моя наука, постоянно развивается. Я не высказываюсь о вопросах, касающихся духа. Я просто пытаюсь понять, как «устроена» наша Вселенная. А вопросы духовные оставляю философам и религиозным деятелям.

Мудрый молодой человек, подумал Лэнгон. Если его теория подтвердится, она произведет эффект разорвавшейся бомбы.

– А пока нет повода для волнений, – продолжал Ингленд. – Очевидно, что доказать эту гипотезу сейчас практически невозможно. У меня и моих коллег есть несколько идей по моделированию развивающихся систем с диссипативной структурой. Но все это дело будущего. Нам нужно по меньшей мере несколько лет.

Ингленд исчез с экрана. Появился Эдмонд. Он стоял рядом со своим квантовым компьютером.

– А мне не нужны эти несколько лет. Мы прямо сейчас и займемся моделированием такой системы. – Эдмонд прошел к рабочему столу. – Если гипотеза профессора Ингленда верна, то Вселенная подчиняется одному принципу: максимально рассеивай энергию!

Эдмонд сел за стол и начал стремительно печатать на своей гигантской клавиатуре. На огромных экранах перед ним замелькали компьютерные коды.

– У меня ушло две недели на перепрограммирование условий эксперимента, который, как мы помним, ранее провалился. Я поставил перед системой фундаментальную цель – raison d’être, смысл существования. Я приказал системе рассеивать энергию любой ценой. Компьютер должен направить все свои способности на то, чтобы максимально повысить энтропию первичного бульона. Я позволил ему создавать специальные инструменты для достижения поставленной цели.

Эдмонд перестал стучать по клавишам, развернулся вместе с креслом и посмотрел прямо в камеру.

– А потом я запустил модель, и случилось невероятное. Оказалось, именно этого ингредиента и не хватало для нашего виртуального варева.

Лэнгдон и Амбра сосредоточенно смотрели на экран, где началась анимационная демонстрация развития модели. Камера снова погрузилась в кипящий первичный бульон, появилось увеличение на субатомном уровне. И снова химические элементы начали соединяться и распадаться.

– Я ускорил течение времени, чтобы «прошло» несколько сотен лет, – пояснил Эдмонд. – И увидел, что аминокислоты Миллера – Юри постепенно начали обретать форму.

Лэнгдон не очень разбирался в химии, но сразу узнал на экране характерные белковые цепочки. Постепенно образовывались все более сложные соединения, и наконец сформировались похожие на пчелиные соты последовательности шестиугольников.

– Нуклеотиды! – провозгласил Эдмонд. Шестиугольники продолжали формироваться в новые структуры. – Сейчас мы наблюдаем, что происходит спустя тысячелетия. И видим первые, но очевидные намеки на самоорганизацию.

По мере того как он говорил, одна из цепочек нуклеотидов начала закручиваться в спираль.

– Видите! – воскликнул Эдмонд. – Прошло несколько миллионов лет, и система уже пытается организовать структуру! Ей нужна эта структура, чтобы эффективнее рассеивать энергию. Все как предсказывал Ингленд!

Модель продолжала развиваться, и Лэнгдон с изумлением увидел, как одиночная спираль начала удваиваться, и на экране появилась всем известная двойная спираль одного из самых знаменитых химических соединений.

– Господи, Роберт, – прошептала Амбра с широко раскрытыми глазами. – Да это же…

– ДНК, – провозгласил Эдмонд и поставил процесс на паузу. – Вот мы и получили то, к чему стремились: ДНК, основу жизни. Живой код всех организмов. Но зачем, спросите вы, система, стремясь максимально рассеивать энергию, построила ДНК? Да потому что – один в поле не воин! Лес рассеивает больше энергии, чем одно дерево. Если ты – орудие энтропии, то самый простой способ ускорить процесс – сдублировать самое себя.

Эдмонд снова появился на экране.

– Я запустил процесс дальше и увидел совершенно фантастическую картину… Началась дарвиновская эволюция! – Он помолчал несколько секунд. – А собственно, почему бы и нет? Эволюция – это способ, с помощью которого Вселенная постоянного испытывает и улучшает свои инструменты. Более совершенные инструменты выживают и копируют себя, постоянно улучшаются, становятся все более сложными и эффективными. Вы только сравните такой инструмент, как дерево, с таким инструментом, как… человек.

Эдмонд теперь парил в космическом пространстве, а под ним светился голубоватый земной шар.

– Откуда мы? – спросил Эдмонд. – Истина в том, что – ниоткуда… и отовсюду. Мы – порождение тех же самых законов физики, которые создают жизнь в космосе. Мы не уникальны. Наше существование не зависит от Бога. Мы – неизбежный продукт закона возрастания энтропии. Жизнь – не венец творения. Вселенная создала и продолжает поддерживать жизнь с одной целью – рассеивать энергию.

Лэнгдон испытывал двоякие чувства, пытаясь осмыслить, что следует из открытия Эдмонда. Очевидно, оно вызовет тектонические сдвиги во многих областях науки. Но что касается религии… Лэнгдон не был уверен, что Эдмонд способен поколебать взгляды верующих. На протяжении столетий, чтобы сохранить свою веру, они «пропускали мимо ушей» огромное количество научных фактов и логических доводов.

Амбра, похоже, тоже находилась в смятении. Выражение ее лица говорило о том, что ее обуревают противоречивые чувства: с одной стороны – восхищенное удивление, с другой – настороженная неуверенность.

– Друзья мои, – сказал Эдмонд. – Далее нас ждут еще более удивительные открытия. Оставайтесь со мной, и вы увидите, что это «откровение» не самое важное. – Он выдержал паузу. – Узнать «откуда мы» – не так интересно, как то, что нас ждет.

Эхо бегущих шагов гулко разносилось по огромному пространству подземной базилики. Агент Королевской гвардии спешил в самый дальний угол подземелья, туда, где тихо разговаривали трое мужчин.

– Ваше величество… – едва справляясь с дыханием, доложил агент. – Презентация… Эдмонда Кирша… уже транслируется на весь мир.

Король развернулся в кресле-каталке, принц Хулиан повернулся вслед за отцом.

Вальдеспино вздохнул – глубоко и печально. Это был лишь вопрос времени, напомнил он себе. И все же сердце сжалось: он представил, что мир сейчас смотрит то же самое видео, которое Кирш показывал в монастыре Монтсеррат ему, аль-Фадлу и Кёвешу.

Откуда мы? Бог не причастен к происхождению человечества – этот вывод Кирша не просто высокомерен и богохулен. Он перечеркивает стремление человека жить высшими идеалами и следовать за Богом, сотворившим нас по своему образу и подобию.