Даже — что? Он резко развернулся к карду.

— Бездна! — Тревога в глазах Эн-Ферро была неподдельной. — Что случилось, Ил?

— Ничего.

«Ничего, — подумал он, — кроме того, что девушка, которую я, глупец, уже возомнил своей, была с тобой этой ночью. И будь на твоем месте другой, вцепился бы сейчас ему в глотку и убил бы прямо здесь, голыми руками, даже не вынимая клинков».

— Меня-то хоть не обманывай, — проговорил Лайс укоризненно. — У тебя же на лице все написано.

Сказать? Выставить себя на посмешище? Хуже-то уже, наверное, не будет.

— Ночью…

И умолк. Зачем? Нужно же иметь элементарную гордость, а не высказывать смехотворные претензии тоном обиженного мальчишки.

— Что ночью? — пытливо вгляделся в глаза кард.

— Ерунда! — отвернулся Иоллар. — Просто глупый сон.

— Сон? И у тебя сон? — нахмурился маг. — Ночь, наверное, такая, это бывает. Всем снятся кошмары.

Эльф поглядел на него недоверчиво:

— Тебе тоже?

После того как она пришла к нему, он видел кошмары, вместо того, чтоб парить на радужных облаках?

— Не мне. Галчонку бред всякий наснился, пришла в слезах…

Тише! Тише ты, глупое сердце, это еще ничего не значит!

— И что?

— А что ты думаешь? — вздохнул Эн-Ферро. — Сидели, говорили. Ее вроде бы успокоил, а самому в голову такая дрянь полезла… Что? — уставился он на парня непонимающе. — Я что-то смешное сказал?

— Нет. — Но улыбку прятать даже не пытался.

— Демоны, Ил! — взорвался Лайс. — Что ты все-таки за сволочь бесчувственная? Сам только что сидел с такой физиономией, что краше в гроб кладут, а когда я тебе говорю, что девочке ночью было плохо, лыбишься, как идиот!

— Прости. Не буду. Сейчас же с ней все в порядке?

— В порядке, — пробурчал кард. — Нет, Иоллар, ты все-таки полный придурок! Ну с чего, скажи, так скалиться?

Эльф, не глядя уже на него и не в силах сдерживать распирающую грудь радость, откинулся назад, завалился на влажный песок.

— Ил?

— Ничего, Лайс. Ничего. Это просто миражи.

— Миражи?

— Да. Говорят, природное явление. Но это не так. Это не природа, это мы сами. Вот здесь, — ткнул себя пальцем в горящий лоб. — Сами. Видим то, что хотели бы видеть. Или то, что увидеть боимся…

«Старею, наверное, — думал Лайс, наблюдая за тем, как Иоллар с улыбкой выводит пальцем на песке какие-то загогулины. — Совсем перестал понимать эту молодежь».

Чем дальше, тем чаще Эн-Ферро чувствовал себя чужим и ненужным и в жизни Галлы, и в судьбе Ила. Его печалило это, но ничего менять кард не хотел. Все верно, все правильно. Еще месяц, и Иоллар уедет на Саатар. Еще год с небольшим, и Галла окончит школу. Еще несколько столетий, за которые эти двое успеют разве что повзрослеть, и его, Лайса, не станет. Так стоит ли привязываться и привязывать, чтобы оставить по себе лишь слезы и воспоминания?

Даже Рошану он не решился признаться, что устроился в лесничество не столько для того, чтобы не попадаться на глаза местным магам, сколько для того, чтобы реже проводить время дома. Вымышленная история брата и сестры становилась до боли похожа на правду, и он не желал, чтобы однажды эта боль коснулась Галлы. Девочка еще не осознавала, сколько потерь и разочарований ожидает ее в длинной драконьей жизни. Наверное, его попытки были смешны и наивны, но он стремился оградить ее от сильных привязанностей и глубоких чувств, стараясь сократить количество встреч с друзьями, пристально следя за каждым парнем, появляющимся рядом с ней, боясь, что случайное увлечение перерастет в нечто большее, в то, что непросто будет забыть. Конечно, это глупо и когда-нибудь она все равно полюбит… Но пусть лучше это случится позже. Когда она уже будет готова к потерям. Еще бы знать, что к этому можно быть готовым…

«Ей бы на Пантэ, — думал кард мечтательно. — И мир спокойный, и живут почти одни только эльфы. Долго живут. Может, и приглянулся бы какой-нибудь длинноухий…»

Да, эльф был бы, наверное, лучшим вариантом. Жаль, что сейчас поблизости был только один представитель этого народа, и при всей своей любви к этому парню его кандидатуру Лайс отмел сразу же. И хоть переживал поначалу, что подопечные не сошлись характерами, теперь видел в этом только хорошее. Ила он предупредил, конечно, но мало ли что могло бы…

— Эй, ты что творишь?! — воскликнул он удивленно, заметив, что Иоллар снял сапоги.

— Искупаться хочу, — заявил тот с беззаботно-идиотской улыбкой.

Может, правда, пусть лучше на Саатар едет? Плохо на него спокойная жизнь действует.

— Простудишься, я тебя лечить не стану, — без особой надежды на успех пригрозил магистр Пилаг.

— Не простужусь!

«Старею, — заключил Эн-Ферро. — А когда-то ведь тоже так мог».

Он поднялся с песка и пошел к дому. Нужно было заварить чай и нагреть воды — не хватало еще, чтобы этот чокнутый мальчишка в самом деле заболел…

Дифран

Дифран. Кадм брезгливо поморщился. Красивейший мир: дивная природа, причудливая растительность, потоки раскаленной лавы, смертоносными реками спешащие к берегам Жемчужного моря… И посреди всего этого великолепия резиденция Дивера — уродливая стеклобетонная башня, выбросившая в окружающее пространство щупальца антенн и датчиков, с подвала до крыши напичканная электроникой, населенная прекрасными мороками. Чудовищный монстр, сумевший обмануть богов и забраться в райские кущи.

Но Дивер прав, встречаться в родном мире не стоит. Косые взгляды Гвейна не сулят ничего хорошего, Видящая Суть всегда начеку, а Палач немногословен и угрюм как никогда раньше. Эти трое были заодно на том совете. Видимо, заодно и теперь.

Снова поднялся на лифте. Снова проигнорировал улыбчивую секретаршу.

— Рассказывай!

— Нечего, — выдал Дивер нервозно. — Мальчишка молчит. Эн-Ферро мотался на Пантэ, успел войти и выйти в одно окно — не иначе как с докладом. Что у тебя?

— Все то же.

— Спишь спокойно?

Хранящий Кровь зло сощурился: что за намеки?

— В каком смысле?

— В прямом, — поежился пятый старейшина. — Я, например, стал мерзость всякую видеть.

— Нечистая совесть? — попробовал было усмехнуться Кадм.

— Совесть у нас с тобой одна на двоих, — огрызнулся Дивер. — И уже давно.

— Ладно, угомонись! — оборвал его гость. Не хватало еще, чтоб он истерику устроил. — Позови лучше свою куклу, пусть кофе принесет или что покрепче.

Дождавшись, пока дракон, нажав кнопку переговорного устройства, озвучит приказ, со всеми этими безумно нервирующими «Лайли, милая» и «будь добра», словно и впрямь говорил с живым человеком, Кадм с трудом скрыл раздражение, чтобы не вызвать у товарища новый приступ паники, и поинтересовался: