— О, боги! Ил, как ты…

Это было невероятно. Какой там букет цветов!

— Я не думаю, — сказал он тихо, — что из нее можно будет пить. Но ты говорила, это — память.

Память. Голубая чашка в скромненький белый цветочек. С датой выпуска на донце. Теперь еще и опутанная паутинками-трещинками, из которых выступают кое-где капельки янтарного клея.

— Спасибо, Ил. Огромное. Это самый чудесный подарок.

Я вернула реликвию на ее законное место. Теперь это будет память еще и об одном зеленоглазом эльфе.

— Спасибо, — повторила я. Не сдержалась и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку.

— С днем рождения… Дьери.

Дьери? А что, неплохо. Намного лучше, чем…

— Галчонок! Так будет у нас сегодня ужин или нет?

«Вам будет интересно узнать, что отделом дознаний известного Вам ведомства была раскрыта преступная группа, состоящая из пятнадцати человек различных сословий, в том числе трех мелкопоместных дворян и шести магистров низших и средних рангов. Как выяснилось в ходе расследования, злоумышленники планировали сорвать пребывание в Азгаре посольства Лар’эллана с целью помешать установлению дружеских отношений Кармола с Лесом. Намерения свои преступники мотивировали личной неприязнью к эльфам и прочим народам Саатара. Следует отметить низкий уровень организации заговора, отсутствие в группе единого руководства и цельного плана действий, что косвенным образом подтверждает слова задержанных о непричастности к этому делу кого-либо из высоких чинов Кармола или империи…

…Это уже второе подобное сообщество, раскрытое нами с начала года. Первый случай, если помните, имел место в Тарее. Примечательно, что вступают в них, как правило, люди, участвовавшие в последней Саатарской кампании и пострадавшие в ходе ее или же потерявшие ряд благ и привилегий в связи с ее окончанием…»

Ворон отложил полученное из столицы письмо и потянулся к распухшей за последние дни папке. Нужно еще раз всех перепроверить, выяснить, не участвовал ли кто из учителей и частых гостей школы в последней войне. Если в Марони, как и в других крупных городах королевства объединилась под знаменем общей ненависти кучка саатарских ветеранов, жаждущих не допустить на свою землю заокеанских гостей, лучше найти их как можно раньше.

«Но на дополнительную помощь в ближайшее время не рассчитывайте. Все силы брошены на охрану гостей, двигающихся от побережья в столицу, и обеспечение безопасности посольства в период его пребывания в Азгаре».

Галла

Рубашка на нем сегодня старая — своеобразный комплимент мне: вчера я все-таки его зацепила, слегка оцарапав плечо и безнадежно испортив ту рубаху с широким воротником, которая так нравилась самой.

— Упор сильней делай, — отбивает он очередную мою атаку. — Ты слишком маленькая и легкая, Дьери, тебя одним ударом с ног сбить можно.

После моего дня рождения он иногда зовет меня так. Дьери. А мне и нравится. Вроде бы все тем же Галчонком обзывает, только ласково так, по-доброму. И все. В остальном у нас, как и раньше. Только взгляд чуть теплее и улыбка совсем другая. И вот это Дьери. Или мне снова все только кажется? Пять дней уже прошло, целая длань, а ничего не изменилось. Только воскресшая из осколков чашка стоит на полочке в гостиной, и прыгает с жердочки на жердочку в обустроенном уголке у печки маленький безымянный галчонок.

— Не отступай, лучше просто уклонись! — советует он мне, видя, как я, едва не оступившись, попятилась назад.

Не отступать. Это правильно. В конце концов, чем я рискую, если сама сейчас к нему подойду? Просто отброшу в сторону меч и подойду?

И от одной этой мысли вдруг закружилась голова и земля ушла из-под ног.

Или не от мысли? Слабость, похожая на ту, что я испытала, попав под заклятие так и не найденного мага, заставила разжать пальцы, и меч упал на смятую траву.

— Ил…

А следом за мечом падаю и я, успевая заметить недоумение в глазах эльфа и то, как он медленно опускается на колени, прежде чем рухнуть лицом вниз рядом со мной. И перед тем как полностью отключиться, когда тело стало уже непослушным, а глаза обессиленно закрылись, чувствую (все-таки я открывающая!), как распахивается над нашими головами холодная пропасть портала…

— Руки ей крепче привяжи!

Не самое приятное пробуждение. Виски ломит, во рту гадкий сладковатый привкус. И насколько крепче еще можно привязать мои и без этого туго скрученные и неестественно вывернутые конечности?

— Брыкается мразь!

Я? Я спокойно лежу на чем-то твердом и холодном, и брыкаться у меня сил нет.

Кое-как разлепила глаза. Небо. Синее весеннее небо с редкими рваными облачками. Значит, еще день и прошло не так уж и много времени, как нас… А что с нами сделали? Усыпили какой-то дрянью, связали и притащили сюда. А куда сюда? Развернула голову влево. А там, примерно в пяти гиарах от меня, связанный по рукам и ногам, лежал на каменной плите какой-то парнишка. Лежал, закусив губу, и безучастно смотрел в лазурную высь. Я же его знаю! Имени не помню, но он точно из нашей школы, со старших курсов, целитель, кажется. И полуэльф.

Вот оно что! Друг наш объявился. И, судя по раздающимся вокруг голосам, не один.

— Эй, — позвала я парня. — Что здесь происходит? Где мы?

Он развернулся ко мне, в обреченных глазах блеснула слезинка. И все. Только губы плотнее сжал.

— А, тэсс Эн-Ферро! — раздался с противоположной стороны сухой приглушенный голос. — С пробуждением! Вы пропустили мою приветственную речь, а потому специально для вас я вкратце объясню, что же здесь происходит. Вы сейчас умрете. Ваши товарищи уже успели это осознать, а потому ведут себя тихо, выказывая присущую носителям древней эльфийской крови гордость. Хотите проявить оригинальность и немного поорать?

— Да пошел ты…

Я проявила оригинальность, воспользовавшись диалектом Огненных орков. Почерпнутых из путешествия с Каином и его командой выражений хватило минуты на три проникновенной речи, по завершении которой связанный полукровка слева от меня злорадно расхохотался, давая понять обладателю мерзкого голоса, что полностью меня поддерживает. Откуда-то не очень издалека послышалась еще пара не использованных мной оборотов. Сколько же нас здесь?

— Галла!

— Ферт?!

— Я и не знал, что ты умеешь так ругаться! — с неуместным для ситуации весельем отозвался приятель. — Мы тут с Риской лежим…

В голове уже прояснилось, и я смогла отодрать ее от камня и оглядеться. Бред какой-то: среди белого дня на обширной площадке в ложбине среди зеленеющих холмов между выставленных кругом на расстоянии пяти-шести гиаров друг от друга серых плит с привязанными к ним ребятами как ни в чем не бывало расхаживают какие-то уроды в черных балахонах с надвинутыми на лица капюшонами. Развернувшись вправо, наткнулась взглядом на стоящего рядом чернорясника: длинная мантия, лицо скрывает черный клобук с прорезями для глаз.