Ремора готова была разрыдаться, но держалась из последних сил. Она высказала ему все, что думала, и теперь была совершенно пуста. И честна.

Джеррет не ожидал, что сестрица решится его обнять. Ни с того ни с сего она крепко обвила его руками и прижалась лицом к его груди.

— Пообещай, — Отчеканила Ремора, — что мы еще встретимся.

Он не знал, как на это реагировать, поэтому несмело прижал хрупкую, но статную фигурку к себе и прошептал:

— А как же иначе? Мне тебя еще короновать…

Когда они отстранились друг от друга, глаза у Реморы покраснели, а на щеках блестели влажные дорожки от слез.

Она ничего больше не сказала. Да и Джеррет не стал тревожить ее и без того израненную душу.

Они оба отпустили друг друга куда-то, откуда можно и не вернуться.

*

Селин всю жизнь слушала других, подчинялась тому, что ей говорили и, кажется, никогда не думала своей головой. Люди вокруг крутили ей, как хотели, а девушка безропотно позволяла им это делать.

Первым человеком, которого Селин ослушалась, стала Ремора Кастиллон. Это могло привести к неприятным последствиям, но девушке было все равно — она все знала и все понимала.

Флетчер, возможно, отправлялся на смерть. А его сестра не давала им даже попрощаться.

Селин ожидала, что так и будет. Она видела, что леди Ремора невзлюбила ее с первых секунд их знакомства. Селин и не хотела ее любви — эдакой заносчивой и избалованной ледяной статуи, неспособной ни на какие чувства. И пусть Ремора была красива; ее красота нисколько не искупала пустоту ее окаменевшей души. Проведя с этой женщиной много дней, Селин поняла — уж лучше быть уродиной, но доброй и искренней, чем красавицей, совершенно лишенной сердца.

Поэтому девушка почти не испытывала угрызений совести, пока тайком шла по длинному коридору монастыря к полузаброшенному крылу, где в одной из комнат скрывался Флетчер. Будучи служанкой, она могла спокойно перемещаться по замку и уже успела выучить многие тайные ходы, которыми совершенно не пользовались (о них, видимо, и не знали) новые обитатели монастыря.

Селин улизнула из комнат Реморы в тот момент, когда леди куда-то ушла. Как оказалось, она направилась к брату — это девушка увидела из потайного коридора, что скрывался под гобеленом и выходил как раз к старым монашеским кельям. Селин застала как раз тот момент, когда Ремора уже покидала адмирала — она вышла из его комнаты с лицом заплаканным и растроганным, что немало удивило девушку. Неужели эта ледяная глыба могла немного растаять?

Идти к Флетчеру следом за ней Селин не решилась, к тому же, убогая келья, в которой он прятался от солдат, почему-то угнетала ее.

А ведь девушка намеревалась сказать ему что-то важное. В таком тесном пространстве у нее попросту не хватит на это сил и смелости.

Она не спала почти всю ночь, прокручивая в голове сцену их прощания. Той, прежней Селин, которая теперь пряталась где-то глубоко-глубоко в ее душе, это казалось безумием — Флетчер был демоном, а не человеком, он не стоил и капли ее любви, мыслей о нем следовало стыдиться, а воспоминания нужно было вычеркнуть из памяти. Теперь эти слова казались едва ли не бредом — девушка повстречала на своем пути троих ветувьяров, и ни один из них не походил на демона. Они все были людьми — кто-то хорошими, а кто-то — не очень.

Ремора не скрывала своего презрения к Селин, ее брат король Тейвон скрывал, но не слишком умело, а Флетчер все еще был другим. У него, в отличие от этих красивых, но каменных статуй, была душа.

За то долгое время, что девушка провела в обществе леди Реморы, она пыталась убедить себя, что Флетчер только казался ей хорошим и добрым — на самом деле он был таким же, как его семья — и ей почти это удалось, но когда Селин вновь увидела его в сырой темной келье, то снова заметила в его глазах это живое пламя, эту любовь к жизни и к миру вокруг, которой он зачем-то заразил и ее.

Демон был ее спасителем, как бы глупо это ни звучало.

Селин понимала, что говорить с Флетчером в коридоре небезопасно, но за весь путь от комнаты леди Реморы до этой кельи она встретила всего одного стражника, и тот направлялся куда-то к лестницам, чтобы добраться до центральных залов и комнат, где обосновался новый король Кирации. В итоге она решила, что пять минут беседы погоды не сделают, особенно, если они не будут привлекать к себе внимания.

Адмирал покинул свое укрытие минут через десять после того, как от него ушла Ремора. В плаще с глубоким капюшоном он казался ожившей безликой тенью, что медленно и почти беззвучно ползла по коридору.

Селин юркнула в потайной проход и поспешно засеменила туда, откуда пришла — этот путь выведет ее к единственному широкому коридору, которым и пойдет Флетчер, потому что идти здесь больше некуда. Куда адмирал отправится дальше, девушка не знала, но ей это и не было нужно — она намеревалась поймать его как раз у большого окна перед лестницей. Там было светло и просторно, можно хоть как-то собраться с мыслями, пока стены и потолок не давят тебе на плечи.

По ту сторону потайного хода его скрывал от посторонних глаз такой же гобелен, за которым девушка и спряталась, ожидая, когда Флетчер пройдет мимо нее. Разминуться они никак не могли — из-за отсутствия поворотов тайная дорога была гораздо короче.

Как она и предполагала, адмирал появился скоро. Селин и сама не заметила, как шагнула из своего укрытия навстречу тени в капюшоне.

— Селин? — Удивился он, разглядывая попеременно то девушку, то гобелен, из-под которого она появилась, — Как вы здесь..?

Всю ее смелость как рукой сняло — Селин накрыло такое жуткое смущение, что она не могла выговорить ни слова. Ну что за дура!? Зачем она вообще сюда явилась? Подумала, что имеет на это право?

— Леди Ремора запретила мне… — Вдруг выпалила она, — Но… я не смогла не прийти.

Флетчер стянул с головы капюшон и улыбнулся ей — так мягко и тепло, что к Селин вернулась какая-то кроха уверенности.

— Вы самая смелая девушка на свете, — Рассмеялся он, — Даже я не осмелился бы восстать против моей сестрицы.

— Она… накажет меня!? — Испугалась Селин.

Ей следовало бы догадаться по улыбке Флетчера, что это