Позавтракать мы все же успели. Сынишка хозяев вернулся от проводника с новостью, что тот сам опоздает. Викхартка в годах напекла нам пышек и пожарила яичницу, а после, пользуясь неплохим знанием общего языка, развлекала рассказом о своем времяпровождении на празднике. Я жевала и пыталась вспомнить хоть что-то, что происходило после второй порции крепкого напитка. Все же зря я так залпом осушала эти пол-литровые, или даже литровые, кубки. В голове образовалась самая настоящая дыра, в которой то и дело вспыхивали костры и танцы, танцы и костры. Кажется, кто-то плакал. Кто?

— Я все. — Кейел отодвинул опустевшую миску и поднялся из-за каменного стола. — Пойду наберу нам воды в путь.

— Хорошая идея, — пробормотал Роми, одновременно жуя и перечитывая ночные записи в дневнике.

— Подожди, милый человек, я с тобой.

Елрех залпом допила бодрящий отвар, встала и начала заправлять штанины в сапоги. Я, грея в руках кружку, смотрела на нее, все еще пытаясь вспомнить, чем закончился у меня праздник. Иногда возникали пугающие воспоминания. Я знаю, что давно рехнулась, наверное, еще во дворце Цветущего плато, после казни девочек. Поэтому ничего странного нет в том, что вообразить Вольного для меня не составляет труда, а уж по пьяни…

Скосила взгляд на Кейела, стоявшего со сложенными руками на груди в дверном проеме, и удивилась, когда он, дернувшись, резко отвернулся. Так бывает, когда невольно ловишь на себе взор того, кто не хочет быть застуканным. Сердце замерло и словно ждало подтверждения, чтобы затрепетать. Он смотрел на меня? Допустим. И улыбнулся бы, как это происходило обычно…

И сердце все-таки затрепетало…

Он осторожно поднял на меня глаза и снова быстро опустил. Тряхнул волосами, позволяя непослушным прядям упасть на щеки, и стал поправлять пояс. Чего он смущается? Утренней нежности? Так вроде бы и сам просил, и после никак не отмечал. Значит, дружеский жест… Натянутый, конечно, но пойдет. Тогда чего смущается?

Щеки разгорелись, а воздуха стало мало. Надежду, что Кейел влюбился в меня, пришлось всеми внутренними силами гасить. На нее я не имею права. Я предала его в той жизни, а теперь он с другой. Лери, в отличие от меня, спасала его, вытягивала из передряг и оберегала. Лери, в отличие от меня, не побежала делать себя бесплодной и просто обрывать беременность от него, как сделала я в той жизни все в том же проклятом дворце Цветущего плато.

Однако надежда не гасла, а, вопреки всей логике, под мысленными запретами только распалялась сильнее и хотела жить. Она стремилась поселиться в чертовом сердце, не желающем больше превращаться в обугленный камень. Простое желание переспать с девушкой, как правило, смущение не пробуждает. Для этого должна быть другая причина.

Духи… Я пропала.

Тряхнула головой, отгоняя глупые мысли. Должна быть другая причина. Может, стыд. За что?

После ухода ребят мы с Роми тоже долго не засиживались. Он по диагонали прочел записи, пофыркал, похмыкал, чем-то со мной поделился, что я пропустила мимо ушей, а затем поторопил.

Улица с самого утра была залита солнцем. Кейел и Елрех сидели на крыльце и тихо беседовали о местных знахарях, а, услышав нас, с улыбками обернулись. Высокий подросток выбежал вслед за нами и, кое-как высказываясь на общем языке, повел нас по адресу: дом, на котором Тогир сковал первый меч.

Две улицы вскоре остались позади, а на третьей отыскался сквер с большой каменной чашей, заполненной водой. В ней плавали рыбки, росли водные цветы, рядом спряталась лягушка и изредка подавала противный голос. На одном из фасадов домов, расположенных напротив, и вправду стоял возле кузницы викхарт и любовался тонким мечом. Парнишка что-то бодро проговорил, получил от Елрех монету и сбежал, а мы отошли в тень раскидистой пальмы. Может, и в горы надо было выходить ночью? Такой зной с самого утра…

— И вот за это он нас ругал, — долетел отголосок беседы Роми с Кейелом.

На Кейела я всю дорогу старалась не смотреть, но получалось, мягко говоря, плохо. Вот и сейчас я отвернулась, опустила голову, но всякий раз бросала на парня взгляды. Кейел зевнул. Потер бледное лицо, часто заморгал. При хорошем освещении его недосып приобретал новые оттенки — лиловые и оливковые — они залегли в тенях под глазами. Наконец-то, его состояние заметила не только я.

— А ты где провел праздник? — с подозрением присматриваясь к нему, спросил Роми. — Ко мне ты подходил в последний раз, когда Кхангатор рассказывал о жертвоприношениях в Вечном лесу. Потом я тебя не видел.

— Меня перехватили, — отмахнулся Кейел и снова зевнул.

Елрех присела на валун возле клумбы. Кивком указала мне на второй, но я покачала головой и прижалась спиной к столбу, на вершине которого стояла чаша — ночами в них насыпали горящую смесь и поджигали.

— Ты вообще спал? — привязался Роми, и я пользовалась его настырностью, с интересом прислушиваясь.

— Спал. — Кейел с вялой улыбкой кивнул.

— Я вернулся, когда голосила ранняя птица и на улицах почти никого не оставалось, — с сомнением потирая подбородок, сказал Роми. — Заходил к тебе, но тебя не было.

Вот как? Я вскинула брови. И опять поймала на себе быстрый взгляд Кейела. Любопытно.

— Я был… — Кейел тяжело вздохнул и опять посмотрел на меня, но теперь я отчетливо заметила не стыд и смущение, а вину. — Меня увели с праздника и почти до рассвета не отпускали.

— Надо было уйти. — Роми нахмурился.

— Я пытался. Несколько раз пытался. Но меня держали.

— Как держали? — изумилась Елрех, вытягивая шею.

Кейел развел руками.

— Крепко. Вцепились в одежду. Как только я двигался, просто удерживали крепче.

Елрех округлила глаза и нащупала рукоять кинжала. Роми нахмурился сильнее, показал клыки, а его хвост впервые за утро метнул каменную дорогу. Я сглотнула. Какая-то навязчивая идея пыталась возникнуть в голове, чем отвлекала от серьезных проблем. Я поморщилась. Если Кейела и впрямь всю ночь где-то насильно удерживали, то почему он не рассказал об этом утром? Злость Роми наводила меня лишь на одну мысль: Кейел не привык жаловаться. От этого становилось мерзко. Но хуже всего, что мое воображение, расспаленное странными взглядами Кейела, рисовало ужасные ночные фантазии, будто мы могли провести ее вместе. А ведь надо в первую очередь думать о том, как, если что, выйти из конфликтной ситуации, не позволяя викхартам измываться над нами, но при этом не разжигая ненависть между ними и нами. Может, Кейел поэтому и молчал? Привычно принес себя в жертву, ради спокойствия окружающих.

— Дикари, — тихо рыкнула Елрех, поднимаясь. — Так и знала, что доверять им нельзя!

— Что с тобой делали, человек? — Роми шагнул к нему.

Кейел тем временем примирительно поднял руки и попятился.

— Ничего такого!

Роми потребовал ответ более настойчивым тоном: