его власти и старалась не шевелиться, пока его пальцы двигались все быстрее, а большой поглаживал пульсирующий комок нервов. Я смотрела, как он наблюдает за своими действиями – за тем, как его длинные ловкие пальцы двигаются между моих расставленных бедер. Я никогда в жизни не видела ничего настолько… эротичного.

Мое тело напряглось, с губ сорвался стон. Бедра дернулись, и Эш стиснул их, удерживая меня неподвижно. На меня обрушилось землетрясение.

– Вот. – Его голос прозвучал почти гортанно. Я раньше никогда не слышала от него такого. – Я тебя чувствую.

Его жадное внимание обжигало мою кожу, превратив кровь в жидкий огонь. Казалось, каждая клеточка моего тела напряглась. Его пальцы двигались внутри меня, и я затряслась. Он издал хриплый стон, когда я распалась, утонула в волнах наслаждения, моя голова откинулась назад. Блаженство прокатилось по мне, расслабив напряженные мышцы и унеся прочь все мысли. Я не стала ничем – тем до боли знакомым образом, который заставлял меня чувствовать себя одинокой, недостойной и бесчеловечной. Я была собой. Той, кто я есть. Мягкое прикосновение губ Эша к моим напомнило мне, что я существую.

Я по-прежнему здесь. Он убрал с меня руку и сунул пальцы в рот. Я уловила дразнящий проблеск его клыков, и мое тело сжалось от этого зрелища.

Он опустил руку и усмехнулся, а затем поцеловал меня, нежно и медленно. Было что-то сладостное в этих легких, почти робких поцелуях. А еще – что-то нечестивое, потому что с его губ я пробовала на вкус саму себя.

Я еще глубже утонула в подушках, расслабившись. Он оторвал от меня губы и убрал с моего лица прядь волос.

– Тридцать шесть.

Я лениво открыла глаза.

– Что?

– Веснушек, – пояснил он. Его щеки… порозовели. – У тебя на лице тридцать шесть веснушек.

В груди поднялся вихрь.

– Ты правда их сосчитал?

– Да. – Эш откатился назад. – Еще в первый день, когда ты попала сюда. А потом пересчитал и убедился, что не ошибся. – Он поправил развязавшийся пояс моего халата. – Надеюсь, у тебя не осталось сомнений в моем интересе к тебе.

– Нет.

– Хорошо.

Так и было. Должно быть. Его влечение ко мне настоящее. Это шаг в нужном мне направлении. Тем не менее во мне проснулась тревога.

Он поднял на меня взгляд. Медленное бурление итера в его глазах производило почти гипнотический эффект.

– Мне нужно вымыться и переодеться.

Я сдвинула брови и хотела спросить почему, но он встал, и я увидела, что его штаны потемнели на бедрах и в паху. Ткань казалась мокрой. Неужели… его настигло освобождение? Я к нему не прикасалась. Он к себе тоже.

На его полных губах появилась кривая усмешка.

– Как я сказал, надеюсь, ты не сомневаешься в моем интересе.

Я утратила дар речи, а он пошел к двери, соединяющей наши покои. Он остановился и обернулся.

– Скоро вернусь.

Я ничего не сказала, а он отодвинул засов, открыл дверь и исчез в темноте своей комнаты. Я молча смотрела, как он закрывает дверь. Странно, что наши комнаты разделяли только засов и тоненькая деревянная дверь.

Закрыв глаза, погрузилась в подушки. Вряд ли он вернется, и сейчас это, наверное, к лучшему. Мне… было не по себе. Должно быть, из-за виски и того лекарства.

Несколько минут спустя дверь негромко щелкнула, и я открыла глаза. При виде Эша все мысли улетучились.

Он вымылся и переоделся. Теперь на нем были свободные черные штаны и белая рубашка с закатанными рукавами и расстегнутым воротом. Влажные волосы зачесаны назад с красивого лица.

Он вернулся.

Как и сказал.

У меня заколотилось сердце.

Эш остановился рядом с кроватью.

– Я знаю, что тебе нужно отдохнуть. Знаю, что должен… оставить тебя в покое, но я… – Его грудь поднялась в глубоком вдохе. – Если ты не против, я просто хочу побыть с тобой. Вот и все. Побыть здесь.

У меня пересохло в горле и защемило сердце.

– Я не против, – кивнула я.

Он не шевелился, казалось, целую вечность. Неужели он подумал, что я ему откажу? Но потом он улегся на кровать, повернувшись ко мне лицом. Кажется, я перестала дышать, когда поймала его взгляд.

– Ты в порядке? – спросил он через несколько мгновений.

– Да, – прохрипела я.

Он поднял бровь.

– Уверена?

– Угу.

Он усмехнулся.

– Ты как будто застыла.

– Разве?

– Да.

– Это нечаянно. – Мои щеки потеплели. – Просто… никогда не лежала рядом с кем-то.

– Правда? – В его голосе прозвучало сомнение. – Я предположил обратное.

– Нет… погоди. – Я расширила глаза. – Ты имеешь в виду секс? Да. Я им занималась. – Я застыла. – Тебя это беспокоит?

– Нет. – Он рассмеялся и положил руку между нами. – Тогда что ты имела в виду?

– То, что я никогда не лежала в постели с кем-то. Не спала, не отдыхала. Никогда.

– Я тоже.

Его глаза были мягкого серого цвета, пульсация итера за зрачками притухла.

– Не спал рядом с кем-нибудь?

– Да. Или что-то еще. Ни с Весес. Ни с кем-то другим. Я раньше ни с кем не лежал рядом.

Хотя я предполагала, что у него мало опыта, судя по тому, что он сказал у озера, я все равно была потрясена. Думала, что какой-то опыт у него все же есть.

– Почему? – спросила я и сразу пожалела. – Прости. Наверное, это не мое дело…

– Я думаю, твое, – сказал он, и этот проклятый странный вихрь возник во мне снова. Эш погладил косу, упавшую мне на руку. – Не знаю. Я просто никогда… не позволял довести до этого. Казалось, сблизиться с кем-то – это слишком большой риск.

Мою грудь остро кольнула печаль. Может, он считал так из-за других Первозданных, но я предполагала, что скорее всего, – это из-за того, что случилось с его родителями.

Я вспомнила богов на стене.

Вспомнила, что Нектас – единственный, кто называет его Эшем. Понятия не имела, означает ли это что-нибудь, но он же сказал, что сближаться с кем-то – это риск.

– У тебя есть друзья, – напомнила я. – Эктор? Рейн? Сэйон?..

Он посмотрел на меня, поглаживая большим пальцем мою косу.

– Они преданные гвардейцы. Я им доверяю.

Держу пари, что даже если он и называл Латана другом, возможно, для него это было всего лишь слово, которое на самом деле ничего не значит. Я уставилась на шрам на его подбородке, и мое горло начало гореть. Похоже, он так же одинок, как и я.

Может, поэтому задала следующий вопрос. Вопрос, ответ на который, наверное, не хотела знать, хотя он был мне необходим.

– Почему же ты принимаешь этот риск