Первым послом султана, которого тот отправил к албанцам, велев ему принудить их подчиниться решению Берлинского конгресса, стал Мехмет-Али. Арнауты, однако, не испытывали никакого почтения к званиям и в сентябре 1878 года сожгли его дом в Дьякове. Сам посол успел выскочить из горящего жилища, но был тут же убит.

Второму послу тоже не удалось подчинить албанцев воле султана. Поэтому в 1879 году между ними и черногорцами вспыхнула война; была возрождена Албанская лига, созданная для сопротивления решениям Сан-Стефанского договора. Вероятно, это произошло по предложению Турции, которая была этим очень довольна, ибо это помогло ей использовать гнев народа, который, со времен Скандербега, не имел своего собственного государства и ни одного великого лидера после Али-паши из Янины, как предлог не выполнять неудобные для нее статьи договора.

12 апреля 1880 года было принято компромиссное решение, предложенное графом Корти, итальянским послом в Стамбуле. Согласно этому предложению, Черногория должна была получить, вместо Гусине и Плава, только часть первого района и большую полосу территории между Подгорицей и озером Скутари (Шкодер), включая тот район, где обитало племя гризда с городом Тузи, прославившимся во время Малцорского восстания 1911 года. Однако сделать это не удалось, ибо албанцы были категорически против.

Люди, населявшие этот регион, исповедовали католицизм; и если албанцы-мусульмане возражали против князя Николая потому, что он был христианином, то католики ненавидели его за то, что он был православным, а православный человек для них был хуже мусульманина. На помощь своим братьям-католикам пришел Пренк Биб Дода, князь мирдитов, землям которого, расположенным южнее реки Дрин, передача в состав Черногории не угрожала. Прошло совсем немного времени, и на границе скопилось десять тысяч бойцов.

Тем временем в Англии вернулся к власти Гладстон, и его хорошо известные симпатии к Черногории помогли решить этот вопрос. Полномочные послы держав собрались в июне в Берлине, чтобы обсудить способы заставить Турцию выполнить свои обязательства по договору, подписанному три года назад. Они предложили отказаться от услуг графа Корти и передать Черногории город Дульциньо (Улцинь) вместе с полосой побережья до реки Буны. Порта отказалась принять это предложение на основании того, что Дульциньо имеет мусульманское население, и тайно убедила албанцев сопротивляться его сдаче.

Тогда, по предложению британского правительства, в сентябре у берегов этой старой венецианской колонии была проведена военно-морская демонстрация держав, а черногорские войска подошли по суше. Но Порта не желала сдаваться, а адмиралы не хотели обстреливать город. Такое положение, Dulcigno far niente, как остроумно назвал ее Бейст, могло тянуться до бесконечности, если бы британское правительство не предложило захватить богатую таможню в Смирне. Хватило одного предложения; Дервиш-паша, турецкий командующий, вытеснил албанцев, и 26 ноября черногорцы без боя заняли Дульциньо (Улцинь). Князь Николай публично выразил свою благодарность Великобритании и никогда не забывал, какую роль сыграла эта страна в предоставлении ему нового выхода к морю.

Впрочем, Дульциньо всегда был албанским городом, и арнауты об этом помнят; он стал яблоком раздора между ними и славянами, хотя славяне и не занимались его развитием. На самом деле это была не гавань, а просто открытый рейд; соседний залив Валданос никогда никем не использовался.

Тем не менее, хотя у Черногории до сих пор нет хорошей гавани, а ее залив Антивари (Бар) до 1909 года находился в руках австрийцев, но она владела участком морского побережья протяженностью в тридцать миль. Этим она была обязана, как и короткой оккупацией города Каттаро (Котор) в 1813 году, помощи британского флота.

Впрочем, передача Дульциньо стала последней услугой англичан Черногории. Преемникам Гладстона «самый маленький из всех народов» был вовсе не нужен; долгие годы англичане не имели своего представительства в Цетинье, не публиковали отчетов о его развитии и не принимали участия в юбилее черногорского князя, так что престиж Британии в одной из стран, где он был выше всех, сильно упал.

Дервиш-паша завершил усмирение Северной Албании, пригласив Пренка Биб Дода посетить турецкий линейный корабль, который стоял тогда в гавани Сан-Джованни ди Медуа (ныне Шенгини). Молодой мирдитский князь, ни о чем не подозревая, принял это приглашение; но не успел он подняться на борт корабля, как тот отошел от причала и увез его в ссылку, продолжавшуюся 28 лет. Большую часть этих лет он провел в Кастамону в Малой Азии, откуда вернулся лишь в 1908 году.

Для охраны порядка в его родной стране был создан корпус жандармов, так называемых «мирдитов заптие». Однако во время ссылки князя и отсутствия его матери и сестры в столице мирдитов, городе Орош, где находился их фамильный дом, реальной властью обладал мирдитский аббат, который учился на острове Ньюфаундленд и в Бомбее, где и узнал, что означает свобода и цивилизация.

Других лидеров Лиги отправили в ссылку, но в 1883 году был создан новый союз четырех племен, исповедовавших католичество и живших в Кастрати, Хоти, Груде и Шкрели для того, чтобы противостоять окончательному проведению черногорской границы. Но до 1911 года в стране оставались два места, где этой границы еще не было: в Мужечке на албанской и около Грахово на герцеговинской стороне. В других местах эта чисто политическая линия была проведена так бездумно, что члены одной семьи, имевшие одинаковые права на пастбища, оказались по разные стороны этой границы, не отвечавшей ни научным, ни этнографическим требованиям. Именно в этом следует искать причины споров черногорцев с албанцами, которые приводили к международным инцидентам.

Проведение греческой границы по программе Берлинского конгресса создало еще больше проблем, чем черногорской. Биконсфилд предупредил Грецию, что ее ждет в будущем и что она может позволить себе отложить. Он сказал, что она получит одну порцию полагающейся ей территории через три года; так и произошло, но остальные ей пришлось ждать целых тридцать лет.

Порта постоянно тянула время; ее военное командование заявляло, что Пиньос-Каламасская линия не сможет защитить страну, а Албанская лига появилась уже в Эпире, а также в Северной Албании. Наконец Порта назначила членов своей комиссии, но они не смогли найти на карте Эпир, где их должны были ждать коллеги из Греции; а когда встреча наконец состоялась – в феврале 1879 года в Превезе, – комиссионеры не нашли общего языка.

Греки не согласились с предложением турок проложить границу так, чтобы она прошла от пункта, расположенного между Алмиросом и Волосом к долине реки Аспропотамос (Ахелоос). В этом случае большая часть залива Волос (Пагаситикос) отходила к туркам, которые обещали отдать Греции Алмирос, Домокос и отдельные части районов городов Кардица и Фарсала.

18 марта работа комиссии была прервана. Албанские делегаты объехали столицы ведущих стран Европы, а на британское правительство обрушился град петиций и контрпетиций от греков и албанцев, которых раньше называли «эпириотами» и «албанцами». Жители Эпира заявляли, что хотят остаться в Греции, а вторые угрожали, что будут воевать за Превезу, Арту и Янину, но не отдадут их другой стране.