— А вас не интересуют новые опыты? Или вы закостенели в своих традициях?

— Мы набирались опыта, чтобы наши ученики не повторяли наших ошибок, — произнесла Айлин. Не резко, как обычно, а с некоторой грустью.

Даже Нандалее на миг настолько поразилась этому, что не сразу перешла в контратаку.

Ливианна протянула руку.

— Лук. Не встретиться с врагом, которого ты пришла убить, лицом к лицу — бесчестно. Это не в духе драконников.

— Неужели вы называете то, что делаете, справедливым сражением? Вы годами учились убивать. Возвели это в ранг искусства. А потом подходите к троллю, который всегда был только охотником, и изрубаете его на куски. Или даже к человеку, который мог тренироваться всю жизнь и ему все равно будет далеко до вас. Разве ж это отличается от стрелы? Жертвы в любом случае безнадежны.

Ливианна ударила ее по щеке, настолько сильно, что на ней остались отпечатки пальцев.

— Не думай, что знаешь, что ожидает тебя за стенами школы. Пока не побываешь там, не смей говорить так. И, поскольку тебе не хватает смирения, ты начистишь бронзовые дощечки под мечами, висящими в холле. Каждую. И запомни имена. Каждый из тех, кто ушел, стоил больше, чем ты.

Нандалее приняла оплеуху даже не моргнув. Свой лук она крепко прижимала к себе.

— Тогда что же ждет нас в мире? Все молчат! Что же это за задачи, ради которых нужно учиться убивать? Что может быть настолько страшным, что об этом нельзя говорить и приходится заниматься всякой чепухой, чтобы только забыть об этом?

Разве кто-то из вас, почтенных наставников, забыл своих жертв? Если это так, он получит мой лук, а я подчинюсь и, более того, попытаюсь овладеть искусством, способным усыпить совесть.

Гонвалон подумал о своих путешествиях. О своих убитых. Никто из наставников не ответил Нандалее. Это было из числа неписаных правил драконников. Никто не говорил о совершенном.

— С самого начала было ясно, что справедливости мне здесь не найти. Я отказываю вам в праве судить меня. Вы ведь уже мертвы! Ваши души давно лежат там, где вы совершали убийства!

— Довольно! — Ливианна взяла себя в руки. — Ты бросаешь нам вызов? Настолько сильно полагаешься на то, что находишься под защитой Темного? Не обманывайся. В одном ты права — мы не должны возиться с тобой. Я позабочусь о том, чтобы тебя судили в другом месте. Уже послезавтра! В месте, где у тебя не будет друзей!

Ливианна отвернулась и пошла к школе, гордо подняв голову и чеканя шаг.

Гонвалон долго смотрел ей вслед. Он догадывался, что она задумала, и ему это не нравилось.

Айя взобралась на крышу и, пригнувшись, спряталась. Под собой она услышала шаги кастрата. За последние недели Джуба еще больше усилил стражу гарема. Большинство этих глупых гусынь добровольно подчинились. Для них жизнь в гареме была честью. Обеспечением на всю жизнь. Здесь была самая лучшая еда. Об их здоровье заботились лучшие врачи, и женщины могли оставлять детей при себе, пока мальчики не достигали определенного возраста и их присутствие в гареме не становилось невозможным. А девочек воспитывали во дворце, пока они не выходили замуж за какого-нибудь князя с целью укрепления связей. Аарон когда-то даже посылал одну из своих дочерей на небесную свадьбу с Муваттой. Что ж, не сильно это помогло.

Шаги стражника стихли. Айя осмелилась слегка выпрямиться. На огромных крышах дворца было почти что негде укрыться. Один из стражников на высоких наблюдательных стенах дворцового города мог увидеть ее. К счастью, их внимательные взгляды искали захватчиков, которые могли явиться с другой стороны стены. Наверняка они не станут особо смотреть на крыши дворца.

Пригнувшись, Айя скользила вдоль низкой стены. Отец всегда нежно называл ее горной козочкой. У него не было сыновей, и он долго боролся с судьбой, но в конце концов третья дочь стала его любимицей. Она лазала и дралась, как мальчишка, и была при этом неповторимо прекрасна. В любом случае отец всегда повторял это.

На глаза Айи выступили слезы. Ее выбрали для гарема бессмертного. Это была наивысшая честь, которую могли оказать женщине. Делить ложе с живым богом. Рожать ему детей! Она не смогла подавить негромкого всхлипа. Если бы отец догадывался, как повернется ее жизнь здесь, он наверняка не отдал бы ее сюда!

Она не забеременела. В брачную ночь Аарон грубо овладел ею. Без единого ласкового слова. За процессом наблюдали двое его советников. Айя до сих пор не могла сказать, что было хуже. Как Аарон бил и кусал ее или же стыд от того, что свидетелями ее позора стали другие мужчины. Она вела себя как уличная шлюха, отдававшаяся в темных переулках каждому, кто вложит ей в руку медяк.

Еще до исхода первой луны в гареме ей пришлось увидеть, что бывает с женщинами, которые не подчиняются. Во внутреннем дворце была яма со львами и большой бассейн, где держали крокодилов. Принцесс не возвращали, если они разочаровывали. В записях придворного писаря значилось в этом случае, что они погибли при родах.

Ей удавалось не разочаровывать Аарона, когда он вызывал ее к себе, что, к счастью, бывало нечасто. Здесь было так бесконечно много женщин. Некоторых бессмертный не брал в постель никогда. Они пребывали в уверенности, что, оказавшись в Акшу, становились особенными. А затем их красота увядала за стенами гарема, и им так ни разу не доводилось увидеть бессмертного.

Поэты называли гарем розовым садом. Вот глупцы. Это сад, полный ядовитых цветов. Место интриг и тихой грусти. Место детоубийц и шлюх. Некоторые пытались подружиться со сторожившими их кастратами. Что они делали для того, чтобы нравиться потерявшим мужественность мужчинам, Айя и представить себе не могла.

Но опаснее всего было обрести внезапное расположение бессмертного. Все здесь надеялись на это. И некоторые женщины не хотели долго ждать, они начинали бороться. Оружием гарема. Предательством и интригами. Ложью! Изредка — порошком из толченого стекла. Он резал внутренности, женщины истекали кровью до смерти. А мужчины, такие глупые, считали подобное кровотечение трагичной женской долей. Они не смотрели, из какого отверстия льется кровь.

Айя хотела убраться из этого места. Конечно, бессмертный стал не таким насильником с того дня, как рухнул с небес и вернулся другим человеком.

Поначалу Айя боялась, когда оказалась в числе немногих женщин, которых выбрали для путешествия в летающем дворце, но когда Аарон выбрал ее и рыжеволосую Шапту в ночь после своего падения с неба, чтобы они разделили с ним ложе, Айя уверилась в том, что ее судьба наконец-то приняла счастливый оборот. Он выбрал еще Мару, но эту жалкую потаскуху он к себе больше ни разу не позвал!

Аарон очень сильно изменился. Казался почти робким. Позже он стал очень страстным, но уже никогда не был таким грубым, как раньше. Во время путешествия в летающем дворце он несколько раз звал ее к себе на ложе. Даже одну! После одиночества и опасностей гарема это было почти похоже на настоящую любовную историю. Но с возвращением во дворец Акшу все ее надежды растаяли. Аарон там почти не бывал. Бесконечно путешествовал. Если он и появлялся во дворце, то очень редко приходил в гарем, а если приходил, то только ради того, чтобы пообедать с ними и немного поболтать. Некоторым женщинам это нравилось. В первую очередь, старшим и тем, кто родил от него детей. Но многие отчаивались. Им судьбой было предначертано иметь только одного мужчину за всю жизнь, которого приходилось делить со многими другими. А теперь этот мужчина не приходил, чтобы исполнить свои обязанности.