– Ваши Аутемы снова с вами, и вы вправе распоряжаться ими так, как подскажут ваши сердца. Больше я не властен над вами, вы – не мои продажники.

Алида поняла, что мерзкое ощущение крюка, продетого у неё где-то в центре груди, больше не побеспокоит её. Облегчение и благодарность затопили её с головой, и она едва не бросилась обнимать Вольфзунда.

– Это ещё не всё, – будто прочитав её мысли, заявил хозяин замка. Он вальяжно присел на краешек стола с винными бутылками, скрестив длинные ноги, и обвёл зал глазами, словно отыскивая что-то. – Господа пернатые наставники. Прошу вас.

Алида зажала рот рукой. Сердце билось уже где-то у горла, отдаваясь барабанной дробью в кончиках пальцев. Кровь прихлынула к лицу, а голову заняла только одна мысль: «Неужели сейчас?!»

Сова и козодой с готовностью вспорхнули со своих мест и уселись на пол перед Вольфзундом, как преданные подданные у ног господина. Альюд шагнул ближе к ним и вскинул руки. Алида затаив дыхание наблюдала, как Вольфзунд проделывает замысловатые движения кистями рук и шепчет что-то на странном неразборчивом языке, похожем одновременно на стон ветра в дубовых ветвях и грохот горных рек. Перстни на его пальцах вспыхнули, как разноцветные звёзды, и яркие искры заплясали, отражаясь от всех гладких поверхностей. Вольфзунд сложил ладони чашей, и между его пальцами заструился тёмный туман, затапливая зал ароматами можжевельника и фиалок. Повеяло холодом, будто где-то вдруг распахнулось окно, и туман сгустился, переливчато мерцая от чёрного до серо-лилового, затягивая и птиц, и Вольфзунда. Алида ахнула и стиснула пальцами край стола так сильно, что костяшки побелели. Мурмяуз забился под стул и спрятался за ногами хозяйки, стегая себя по бокам хвостом. Рич замер, распахнув глаза, и только ходящие на скулах желваки выдавали его волнение. Мел слегка побледнел, не сводя глаз с тумана, поглотившего его отца, и нащупал руку Перинеры, которая внешне оставалась совершенно невозмутимой. Симониса что-то шепнула, но Алида не расслышала: так сильно кровь шумела у неё в ушах.

Голос Вольфзунда, выводящий сложные переливы на неведомом языке, поднялся до замковых сводов и заполнил своей мощью весь зал, заставляя хрусталь позвякивать, а пламя свечей дрожать, как на ветру. Алида и сама почувствовала себя зачарованной его могучей силой. Туман склубился так плотно, что фиолетовые облака стали напирать друг на друга, рождая крохотные серебряные молнии между своими пухлыми телами. Наконец напряжение сгустилось настолько, что стало трудно дышать, будто колдовской туман набился в лёгкие, мешая сделать вдох.

А в следующий миг облако чар взорвалось с оглушительным грохотом, осыпав зал снегопадом мерцающих искр. Несколько свечей в люстрах погасли. Алида вскрикнула, но тут же увидела, что туман постепенно рассеивается и сквозь его пелену проступают очертания высокой фигуры Вольфзунда.

Следом за Вольфзундом она различила ещё два человеческих силуэта и снова вскрикнула, но на этот раз не от испуга, а от изумления и радости.

В сиреневой дымке стояла Стриксия Фитцевт, её любимая бабушка, точь-в-точь такая, какой она была в ночь страшной бури: чуть сгорбленная, но по-прежнему статная, с толстой седой косой, одетая в длинное зелёное платье и с серым шерстяным платком на плечах. Рядом со Стриксией появился высокий немолодой мужчина с седеющими пепельными волосами, чуть не доходящими до плеч. На его потрёпанном камзоле сияли вышитые звёзды, точно такие же, какие были на остроносых башмаках, которые отдал Алиде Рич.

Алида всхлипнула, вскочила с места и, опрокинув стул, бросилась к бабушке. К её изумлению, Стриксия сначала заключила в объятия Герта, а уже потом кинулась навстречу внучке. Алида вихрем налетела на бабушку и, рыдая в голос, сжала её в таких крепких объятиях, что у неё самой заныли руки. Стриксия зарылась лицом в копну Алидиных волос и затряслась в беззвучных рыданиях. Они вместе осели на пол, слившись в единое существо, сотканное из безраздельного счастья, горчащего после долгой разлуки. Сердце Алиды заходилось от радости, и она вдыхала родной бабушкин запах, состоящий из ароматов трав, дыма и шерстяной одежды. Мир вокруг перестал существовать, осталось только это мгновение, длящееся целую вечность, сладкое, щемящее, стоящее всего, через что ей пришлось пройти.

Через несколько бесконечных минут они расцепили объятия, чтобы посмотреть друг другу в глаза. По лицу Стриксии катились слёзы.

– Наконец-то ты со мной, – прошептала Алида и улыбнулась, вытирая глаза рукавом. – Наконец-то.

– Я всегда была с тобой, – ответила бабушка. – Хоть и не могла обнять тебя и сказать спасибо. Я горжусь тобой, девочка моя.

Алида всхлипнула и нервно хохотнула. Рядом с ними Герт обнимал Ричмольда, похлопывая по спине. Алида не разглядела выражение лица Рича, потому что он стоял к ней спиной, но глаза Герта совершенно точно блестели от слёз.

– Господин Вольфзунд, – шепнула Алида, повернувшись к хозяину замка. Он стоял, скрестив руки на груди, и, к её удивлению, выглядел уставшим от совершённого колдовства, но удовлетворённым. – Спасибо вам. Я была не права. У вас не чёрное сердце.

Она подошла к Вольфзунду и, встав на цыпочки, быстро чмокнула его в щёку. Вольфзунд ошеломлённо поднёс руку к месту поцелуя, но быстро опомнился и снова придал своему лицу непроницаемое выражение.

– Погоди с такими выводами, – усмехнулся он. – Рад, что не разочаровал тебя, моя первая продажница новой эпохи. Думаю, теперь нам пора к столу.

Он щедрым жестом пригласил их за стол, и служанки замельтешили, вынося всё новые и новые блюда. Мел с широкой улыбкой наложил себе полную тарелку отбивных, а Алида осторожно подвела бабушку и усадила рядом с собой.

Элли наполнила бокалы ароматным сливовым вином, Мел подвесил свирель в воздухе, и она выводила красивую сложную мелодию, от которой в глазах у Алиды снова защипало. Она то и дело трогала бабушку за руку, чтобы убедиться, что это не морок и Вольфзунд на самом деле сдержал обещание. На пятый раз Стриксия не выдержала и шикнула на Алиду, и пристыженной юной травнице пришлось успокоиться.

Все поданные блюда показались Алиде просто великолепными, а вино особенно сладко кружило голову. Ей захотелось закупорить этот вечер в стеклянный сосуд и всегда носить с собой, чтобы это ощущение бесконечного счастья не покидало её.

Герт откашлялся, привлекая к себе внимание, и нерешительно встал. Алида обратила внимание на то, что некоторые повадки Ричмольда очень похожи на поведение его наставника. Хоть Рич и не был родным сыном Герта, но всё равно так же втягивал голову в плечи, когда робел, сжимал и разжимал кулаки, когда волновался, и даже улыбки у них были немного похожи.

– Я бы хотел… Господа, если это уместно, уделите мне минуточку вашего внимания.

Голос у Герта был тихий и чуть хрипловатый, зато тёмно-серые, глубоко посаженные глаза смотрели твёрдо и ясно, что совсем не вязалось с его нерешительной позой. Альюды, Алида, Рич и Стриксия повернули к нему лица, и астроном приободрился.

– Продолжайте, господин Лаграсс, – величественно кивнула Перинера.