– Какая ты красавица! – воскликнула Симониса, разглядывая Алиду с головы до ног. – Это платье прекрасно оттеняет твою благородную бледность и подчёркивает сияние глаз. Но причёску я бы всё-таки сменила.

– Большое спасибо, – протянула Алида, слегка раздосадованная замечанием о её причёске. – Вы тоже очень красивая. Всегда.

Симониса переливчато рассмеялась и протянула юной травнице бокал. Алида опустила Мурмяуза на один из стульев и сделала глоток. Напиток оказался сладким и приятно согревающим. Птицы вспорхнули с плеч Алиды и, громко хлопая крыльями, расселись на спинках стульев. Симониса проводила их задумчивым взглядом.

– Как, должно быть, непросто: превратить человека в птицу. Это поистине великое колдовство. Только величайший колдун способен на такое, и я счастлива, что увидела это чудо.

– М-м, – промычала Алида. Восхищение Симонисы оставило в её душе неприятный осадок, ведь чаровница, выходит, радовалась, что бабушка Стриксия попала в такую беду. Алида развернулась и пошла обратно к столу.

– Ох, какая я неосмотрительная! – опомнилась чаровница. – Прости меня, малышка. Конечно же, я сочувствую твоему горю. И желаю, чтобы у тебя всё наладилось. Если чего-то очень хочешь, это обязательно случится.

– Конечно. Только не в том случае, если это обещал хитрейший демон, который всеми силами старается не выполнять свои обещания, – с горечью отозвалась Алида и тяжело опустилась на стул.

– О ком это ты судачишь? – послышался насмешливый голос со стороны лестницы. Алида резко обернулась и удивлённо округлила глаза.

По главной лестнице спускался Мел, но не один. Он поддерживал Ричмольда, который неуверенно и неловко шагал по ступеням, смущаясь и хмурясь.

– Я предлагал ему просто перенестись в зал, но он заладил: «Тёмное колдовство, тёмное колдовство» – будто сам никакого отношения не имеет к этому самому тёмному колдовству! Упёрся: «Хочу сам». Вот, пришлось вести под белы рученьки.

Рич покраснел и опустил глаза. Козодой Герт издал скрежещущий вскрик и перелетел своему ученику на плечо. Алида заметила, что Ричмольду тоже выдали новую одежду: на нём были тёмно-синие штаны, серая рубашка с тонким рисунком в виде древесных веток и бархатный синий жилет, который он умудрился застегнуть не на те пуговицы. Алида улыбнулась уголком рта.

Мел усадил Рича на стул напротив Алиды. Астроном нервно облизнул губы и, бросив короткий взгляд на Алиду, буркнул:

– Привет.

– Привет, – сдержанно ответила Алида. Она опустила глаза и принялась разглаживать складки на платье. Боковым зрением она заметила, что Рич всё-таки исподтишка поглядывает на неё.

– Если никто не возражает, я сяду туда, где будут стоять основные блюда, – громко заявил Мел и с рвущим душу скрежетом отодвинул стул. Алида и Рич одновременно вздрогнули и бросили на альюда негодующие взгляды.

– А что? Мой дом, веду себя так, как хочу, – пожал плечами Мел. – Это вы тут гости. Но мы к вам привыкли, вы забавные.

Лина принесла несколько бутылок самого разного вина, Анна расставила хрустальные бокалы, а Симониса, хитро подмигнув Алиде, бросила в свой бокал щепотку каких-то ароматных трав.

Последний закатный луч скользнул по полу и скрылся, растворившись за витражным окном. Свечи в огромных кованых люстрах зажглись сами собой, и на посуде заплясали золотые блики. Алида поёрзала на стуле: её сердце вдруг затопило предчувствие чего-то желанного и чудесного. Она посмотрела на Рича. Он беспрестанно мусолил веснушчатыми пальцами ворот новой рубашки и выглядел несчастным и потерянным, словно ребёнок, случайно забредший в чужой дом вместо родительского.

Сине-фиалковый свет вспыхнул в центре зала, остро запахло можжевельником, и в сверкающих клубах лилового тумана возникли статные фигуры Вольфзунда и Перинеры. Алида сначала сморщила нос: к чему представления? Но невольно залюбовалась хозяевами, высокими и красивыми, и ощутила, какая от них исходит сила. Перинера царственно прошествовала к столу и бесшумно заняла своё место, снисходительно кивнув собравшимся. Вольфзунд же отчего-то остался стоять посреди зала, оглядывая всех прищуренными чёрными глазами.

– Наши дорогие гости не опоздали, – довольно констатировал он. – Это прекрасно.

– Пап, может, не будем долго болтать, а просто поедим? Я есть хочу! – заявил Мел и громко постучал вилкой по пустой тарелке. Перинера шикнула на сына.

– Я подарю тебе эликсир терпения на праздник Средьзимовья, Мелдиан, – покачал головой Вольфзунд. – Сегодня у нас произойдёт кое-что важное. То, чего давно ждали наши гости. Признаюсь, мне жаль расставаться с их прекрасными Аутемами, чистыми и полными почти нетронутой силы. Но, в конце концов, они уже помогли нам вернуть утраченное и послужили на благо всем альюдам. Только отпустив старое, открываешься для чего-то нового, и я готов сдержать слово. У вас больше не будет повода говорить, что Владыка Вольфзунд не держит данных обещаний.

У Алиды перехватило дыхание, и она едва не подскочила на стуле. Сердце заколотилось в радостном предвкушении, а по коже пробежали колючие, но приятные мурашки.

Вольфзунд выудил откуда-то из карманов два пузырька с чем-то белым и клубящимся и протянул их Алиде и Ричу. Алида взяла свой пузырёк и с сомнением разглядела его содержимое на свет.

– Похоже на «Слёзы Тумана», – недоверчиво произнесла она.

– О, это было бы правда красиво – отравить вас вместо того, чтобы подарить свободу, – хмыкнул Вольфзунд, задумчиво потирая подбородок. – Достойно жуткой легенды. Или страшной песни, которой будут пугать смертных ребятишек. Я возьму твою идею на вооружение, Алида Фитцевт.

Алида с хлопком откупорила пузырёк и плеснула жидкость в свой бокал. Запахло ландышами, и над бокалом взвился сверкающий дымок. Рич, посмотрев на неё, тоже вылил зелье, и над столом поплыл терпкий запах гвоздики.

– Выпьем за свободную волю и горячие сердца! – торжественно провозгласил Вольфзунд и поднял бокал с вином густо-черничного цвета. Послышался мелодичный звон, и Алида тоже подняла свой бокал, чокаясь с Симонисой, Перинерой и – в последнюю очередь – со смущённым Ричем.

Зелье обожгло ей нос игривыми пузырьками, но, задержав дыхание, она всё-таки одним махом осушила бокал. Сильный аромат ландышей вскружил голову, и Алида удивилась, какой чудесный вкус был у напитка. Перед глазами проплыли прекрасные видения безмятежной жизни, ноги налились приятной тяжестью, а в груди вспыхнули фейерверки. Слёзы навернулись на глаза, сердце замерло на миг, а потом заколотилось так радостно, словно раньше не билось в полную силу. Алида судорожно втянула воздух и поразилась, как сладко он наполнил лёгкие, будто дыхание весны, сменившее, наконец, опостылевший зимний холод.

Алида сморгнула подступившие слёзы и посмотрела на Ричмольда. Он выглядел таким же ошеломлённым, и она с удивлением заметила, что лихорадочный блеск пропал из его синих глаз. Вольфзунд улыбался с довольным видом, словно кот, нализавшейся сметаны.