— Она хотела узнать то, что они обычно хотят узнать. — Иоланда беспокойно задвигалась на диване. Потушила сигарету в стоявшей позади нее пепельнице. — Я сказала об этом вашим сотрудникам. Черному мужчине и женщине с зубами. Не знаю, что я могу еще добавить.

Линли подумал мельком, как отнеслась бы Барбара Хейверс к тому, что ее называют «женщиной с зубами», и отбросил эту мысль.

— Назовите это новым ракурсом — моим. Вспомните, что вы ей сказали?

— Любовь — дело рискованное, — вздохнула Иоланда.

Как верно, подумал Линли.

— Я имею в виду общую картину, — сказала Иоланда. — В отношении любви нельзя ничего предсказывать, тут слишком много вариантов, неожиданностей, особенно когда не видишь другого человека… чтобы его изучить, ну вы понимаете. Так что все довольно туманно. Это я ей и сказала.

— Таким образом вы понуждали клиента прийти к вам еще раз.

Иоланда взглянула на Линли, чтобы понять, что он имеет в виду. Его лицо осталось бесстрастным.

— Это бизнес, не стану отрицать, — ответила Иоланда. — Но также и услуга, которую я оказываю, и можете мне поверить: люди в ней нуждаются. Кроме того, во время сеанса разное случается. Клиенты приходят ко мне по одной причине, но обнаруживают и другие. Это не я их к себе притягиваю, а то, что я знаю, то, что я им говорю.

— А Джемайма?

— А что Джемайма?

— У нее появились другие причины, помимо любви?

— Да.

— Что за причины?

Иоланда села и свесила с дивана ноги. Они были короткие и толстые, без щиколоток, ровные от колена и до ступней. Она уперлась руками в бедра, словно для равновесия, опустила голову и покачала ею.

Линли подумал, что она откажется и не станет отвечать, но она заговорила:

— Что-то стоит между мной и другими. Все затихло. Но я не хотела никакого зла. Я не знала.

Линли не хотел ей подыгрывать.

— Миссис Прайс, если вы знаете что-то, то я вынужден настаивать…

— Иоланда! — воскликнула она и рывком подняла голову. — Здесь Иоланда. У меня и так много неприятностей с миром духов, и мне не нужно, чтобы в этой комнате кто-то напоминал им, что у меня есть и другая жизнь, понимаете? С тех пор как она умерла, с тех пор как мне сказали, что она умерла, все стало спокойно и темно. Я хожу сквозь тени, я делаю это постоянно, и я не знаю, чего мне не удается увидеть.

Она поднялась с дивана.

В комнате было темно и мрачно, как и подобает для ее занятия. Иоланда подошла к выключателю и зажгла верхний свет. Электричество осветило маленькое пространство, стала видна пыль, паутина в углах, облупленная и потрескавшаяся старая мебель. Иоланда принялась расхаживать по комнатке. Линли ждал, хотя и чувствовал, что терпению его приходит конец.

— Они приходят за советом, — сказала наконец Иоланда. — Я пытаюсь давать его намеком. Но в ее случае я чувствовала нечто большее, и мне нужно было знать, что это, чтобы продолжать с ней работать. У нее была информация, которая могла бы мне помочь, но она не хотела ею делиться со мной.

— Информация о ком? Или о чем?

— Кто знает? Она не говорила. Но она спросила, где можно встретиться с человеком, которому она должна сказать суровую правду, если она боится об этом говорить.

— С мужчиной?

— Этого она мне не сказала. Я посоветовала ей очевидное, то, что любой бы сказал на моем месте: она должна выбрать для этой встречи публичное место.

— И вы назвали…

— О кладбище я ей не говорила. — Иоланда перестала ходить, она остановилась с другой стороны стола и оттуда взглянула на Линли. Казалось, на расстоянии она чувствует себя в большей безопасности. — Зачем бы я стала говорить ей о кладбище?

— Но вы, как я понимаю, не стали рекомендовать и местный «Старбакс»?

— Я предложила ей выбрать место, в котором царит спокойствие. Не знаю, почему она выбрала это кладбище. Понятия не имею, как она вообще узнала о его существовании.

Иоланда прошлась по комнате, обошла вокруг стола раз, другой и снова заговорила:

— Я бы предложила ей что-нибудь другое. Мне надо было это увидеть. Или почувствовать. Но я не посоветовала ей держаться подальше от того места, потому что не видела опасности. — Она обернулась к Линли. — Вы знаете, что это значит, когда я не вижу опасности, мистер Линли? Понимаете, в какое положение это меня ставит? Я никогда не сомневалась в своем даре, а теперь стала сомневаться. Я не отличаю правду от лжи. Я не могу ее увидеть. И я не смогла защитить ее от опасности. Я никого не могу защитить.

В ее голосе слышалось такое отчаяние, что Линли вдруг посочувствовал ей, хотя он никогда не верил в экстрасенсорные способности. Мысль о защите кого-то, однако, заставила его подумать о камне, найденном в кармане Джемаймы. Талисман, оберег?

— Вы пытались ее защитить? — спросил он.

— Конечно пыталась.

— Вы дали ей что-нибудь перед тем, как она отправилась на эту встречу?

Нет, она ей ничего не давала. Иоланда пыталась защитить Джемайму Хастингс только словесно — «бормотала что-то», подумал Линли, — и это оказалось бесполезным.

По крайней мере, теперь им известно, что делала Джемайма в Абни-Парке. С другой стороны, они опирались только на слова Иоланды о том, что сама она делала на Оксфорд-роуд. Линли спросил ее об этом, спросил также, что она делала в день смерти Джемаймы. На это она ответила, что делала то же, что и всегда: встречалась с клиентами. В доказательство этого Иоланда показала регистрационную книгу.

Если Линли захочет, может обзвонить этих людей. На первый вопрос инспектора она уже ответила — сказала, что пыталась очистить проклятый дом, пока там еще кто-нибудь неожиданно не умер.

— Макхаггис, Фрейзер, итальянец, — пояснила Иоланда.

Линли спросил, знает ли она их всех.

Только в лицо. С Макхаггис и Фрейзером она разговаривала, с итальянцем не доводилось.

Не открывала ли она контейнеры в саду, спросил Линли.

Она посмотрела на него как на сумасшедшего. Чего ради она станет открывать чертовы контейнеры? Они не нуждаются в очищении, а вот дом — другое дело.

Линли не захотел снова начинать этот разговор. Он решил, что выяснил у Иоланды все, что мог. Для него эта книга была уже закрыта, если только мир духов не покажет ей что-то еще.

Когда Робби Хастингс остановился возле участка Гордона Джосси, он еще не представлял, что собирается делать, потому что Джосси солгал ему не только насчет желания оставаться с Джемаймой, но, как оказалось, и насчет того, когда он в последний раз с нею виделся. Об этом Роб узнал от Мередит Пауэлл, она позвонила ему, и ее сообщение заставило Роба отправиться к Джосси. Мередит побывала в полицейском отделении Линдхерста и представила им доказательство того, что Гордон ездил в Лондон в день гибели Джемаймы. Он даже ночевал в отеле, сказала Мередит, и об этом она также известила полицию.