— Здесь нужно какое-нибудь неординарное решение.

На лице Питера светился восторг.

— Ну, где твое неординарное решение? Оно все равно тебе не поможет.

Джонни посмотрел на него и улыбнулся.

— Решение будет неординарным, — сказал он, засмеявшись. — Я сдаюсь.

Питер начал снова расставлять фигуры на доске.

— Еще партию? — спросил он Джонни.

Тот покачал головой.

— Нет, спасибо, — ответил он. — С меня хватит и двух поражений в день.

Питер откинулся в кресле и подставил солнцу лицо. Некоторое время они молчали. Джонни вытащил сигарету и закурил. Его лицо был мрачным и задумчивым.

— Значит, ты решился? — спросил Питер. — Едешь завтра утром?

Джонни кивнул.

— Хочу закончить с этим как можно скорее, — мрачно ответил он.

— Я знаю, — отозвался Питер. — Но ты достаточно хорошо себя чувствуешь?

— Не думаю, что в Рено мне станет хуже, — ответил Джонни.

Они помолчали, затем Питер сказал:

— В пятницу я разорвал с ними договор по причине моральной распущенности.

Джонни сначала ничего не ответил. Потом натянуто сказал:

— Тебе не следовало этого делать. Так ты теряешь много зрителей.

— Неужели ты думаешь, что я мог бы после этого пустить их на студию? — Его голос звучал возмущенно. — Я больше не могу их видеть.

Джонни посмотрел на блестящую поверхность бассейна.

— Если бы я только догадался раньше! Если бы я знал! Каким же дураком я был! Мне следовало подумать об этом раньше. Все это печаталось в газетах, а я отмахивался и ничему не верил. А она все время смеялась надо мной. — В его голосе звучала горечь. Он закрыл лицо руками. — Почему никто не сказал мне об этом? — прошептал он сквозь пальцы.

Питер положил руку на плечо Джонни.

— Никто не мог тебе сказать, Джонни. — В его голосе была жалость. — Ты должен был все узнать сам, — сказал он мягко.

Он стоял в старом здании суда, вдыхая затхлый воздух, слушая, как судебный чиновник читает нараспев:

— Слушается дело Джона Эйджа против Далси Эйдж. Истец присутствует?

— Присутствует. — Адвокат Джонни указал на него.

Джонни посмотрел на седовласого судью, на лице которого застыла смертельная скука, для него это было рутиной.

Судья посмотрел на Джонни.

— Мистер Эйдж, — начал он монотонным голосом, прикрыв глаза, — вы все еще желаете развестись?

— Да, ваша честь. — Джонни и сам не узнал своего голоса.

Судья открыл глаза, посмотрел на Джонни и опустил взгляд на лежащие перед ним бумаги. Взяв ручку, он небрежно стал расписываться на них, передавая по одной клерку, стоящему рядом с ним с промокашкой. Закончив, он снова посмотрел на Джонни.

— Решением суда вы разведены.

Взяв бумаги, клерк повернулся и заявил в зал:

— По делу Эйдж против Эйдж решение суда Невады под председательством достопочтенного Мигеля Когана: удовлетворить желание истца на развод по несовместимости характеров.

Адвокат повернулся и улыбнулся Джонни.

— Вот и все, мистер Эйдж, — сказал он. — Теперь вы снова свободный человек.

Джонни промолчал. Он смотрел, как адвокат берет бумаги из рук клерка и подходит к нему, протягивая их. Джонни взял бумаги и, не глядя, положил во внутренний карман пиджака.

— Спасибо, — сказал он, протянув руку адвокату.

Направившись к выходу, он остановился и посмотрел назад. Стены зала были грязными, с оборванными обоями, скамейки изрезаны ножом и исчерчены карандашами. Подходящее местечко для завершения брачной жизни.

Внезапно на глаза Джонни навернулись слезы. Он повернулся и быстро вышел на улицу. Что там сказал его адвокат? «Теперь вы снова свободный человек». Джонни покачал головой. Сможет ли он когда-нибудь быть свободным? Он не знал этого. В его душе возникло странное чувство.

Остановившись возле киоска, он купил газету. Лениво открыл ее и глянул на заголовки. Аршинными буквами на первой странице было написано:

ВТОРОЙ РАЗ ЗА МЕСЯЦ СТРЕМИТЕЛЬНОЕ ПАДЕНИЕ АКЦИЙ!

ПОТЕРЯНЫ МИЛЛИОНЫ.

УОЛЛ-СТРИТ В ПАНИКЕ.

Нью-Йорк, 29 октября, Ассошиэйтед Пресс.

Нечто невообразимое творилось сегодня на нью-йоркской фондовой бирже. Телеграфный аппарат не успевал печатать на ленте последние биржевые новости. Обычно сдержанные бизнесмены с криками пробирались через взбудораженную толпу, и их единственным желанием было — продавать, продавать, продавать! Продавать, пока их состояния не обратились в прах, пока акции не упали еще ниже. Такого еще не бывало за всю историю биржи.

Я проснулся со страшной головной болью. В голове будто стучал отбойный молоток. Когда я сел в кровати, меня закачало. Я пытался успокоить боль, прижав руки к вискам, но куда там! Ничего не помогало.

Неожиданно началась тошнота, а на языке появилась горечь. Постепенно тошнота прошла, и я понял, что самое страшное уже позади. Я встал.

— Кристофер! — заорал я.

Черт возьми, куда же он подевался?! Вечно его нет в нужный момент!

— Кристофер! — еще раз крикнул я.

Дверь открылась, и он вошел, неся на подносе завтрак. Подойдя к постели, он поставил передо мной поднос.

— Да, мистер Джонни? — сказал он, поднимая с тарелки крышку.

От запаха пищи меня едва не стошнило, внутри все перевернулось.

— Черт возьми, что с тобой сегодня?! — заорал я на него. — Убери это все и принеси мне аспирин.

Кристофер быстро накрыл завтрак крышкой и взял в руки поднос. У самой двери я остановил его.

— Газеты уносить не обязательно, — сказал я.

Он вернулся, и я взял с подноса газеты. Лицо Кристофера было обиженным, но мне было все равно. На первой странице «Репортера» было напечатано:

ФАРБЕР И РОТ

В СОВЕТЕ ДИРЕКТОРОВ «МАГНУМА».

Я отложил газету и прислонился к спинке кровати. Значит, это был не сон. Иначе как же мой сон мог попасть на первую полосу голливудского «Репортера»?

Я принялся медленно читать. Все было именно так, как рассказывал Боб. Вчера вечером на заседании директоров они выбрали Рота вице-президентом, ответственным за отдел производства, а Фарбер был выбран директором со специальными полномочиями.

Черт их побери! В ярости я скомкал газету и бросил ее к двери. В этот момент Кристофер входил в комнату.

— Как они могли так со мной поступить! — вслух сказал я.