Гаврилов кашлянул, сказал осторожно:

— Для предвыборной программы очень важно… Признать линам, что хоть «любая жизнь — священна», но здоровье вида — ещесвященнее? С этим если кто и согласен, то где-то очень глубоко внутри. А вотувидит на нашем знамени, тут же кинется рвать его в клочья! Никто не любит резкихповоротов в морали. Вспомни, как медленно и плавно шло хотя бы раздевание. Вмолодость моего деда даже купальные костюмы были более закрытые, чем теперьодежда для прогулок по городу!

Крылов развел руками:

— Да, всем хотелось бы, чтобы все разрешилось как бысамо собой. У наивных больше всего маниловских надежд на развитие медицины. Вотпридет и всех спасет, начнет лечить генные нарушения. Лечить! Выявлять-тоначала только-только, в одном-двух научных центрах, а уж до лечения как доПерми на карачках! Даже здесь, в научных центрах. А когда доползет до сибирскихсел? Мечтатели… А вот как поступать сейчас? Дело не в жадности, что эти гадыдебилы меня объели, хотя я предпочел бы те немалые средства переброситьстудентам на стипендию, а врачей послать в те больницы, где их недостает. Заодебиленный вид хомо сапиенс обидно.

Денис-из-Леса зябко передернул плечами:

— Да и страшновато, если честно.

Однако все угрюмо помалкивали. Крылов ощутил приступ тоски,сказал убеждающе:

— Ребята… Мы в Интернете все часто натыкаемся на вопрос,с которым некоторые умники ходят с сайта на сайт: «А кто решать будет?»Вариант: «А где та грань…» Ах как умно! Достаточно спросить такое, и сразувыглядишь… правда, только себе, обожаемому, такиминтеллектуальным-интеллектуальным, далеко просматривающим множествовозможностей, в отличие от тупого Крылова. А раз возможностей так бесконечномного, то всегда можно оправдать ничертанеделание… Да, всем понятно, что еслиза убийство — расстрел, а за пятерку в школе — пряник, то непонятно,как поступить с подростком, укравшим кошелек у прохожего. Где же та грань, икто решать будет… и т. д. Да, этот подросток может попасть и под расстрелпри драконовских законах. Но при любых законах ему ничего не грозит, если онпосле школы пойдет не кошельки воровать, а заглянет на занятия, скажем, кружкаастрономии! Так что давайте согласимся, что если плод — с тягчайшимипатологиями, то ему умерщвление немедленное. Зато здоровому ребенку —цветы и чистые пеленки. А вот с полудефектами… Да, кто-то упадет по эту сторонузабора, кто-то по другую. Точной грани нет. Но зато полные уроды будутуничтожены сразу, а из здоровых никто не пострадает. Это важнее.

Раб Божий спросил печально:

— А потом?

— Потом диктатуру отменим, — сказал Крыловбодро. — Как Сулла, выведший страну из кризиса.

Хлопнула дверь. Влетел Откин, взъерошенный, торжествующий,возопил о победе, в руках трепыхалась развернутая газета.

Крылов склонился над указанной статьей. Над головой шумнодышали скифы, читали.

Газета солидная, авторитетная, а статья принадлежит перудоктора медицины профессора Оноприенко. Солидный профессор тщательно продумал иобосновал с новейших позиций медицинских достижений «свет в конце туннеля»,возможность существования отдельного рая для скифов, в котором сознание умершихскифов живет по их собственным законам.

Крылов вчитывался с недоверием, но статья так густопересыпана медицинскими терминами, так глубоко аргументирована, эшелонирована,что он не знал: смеяться или плакать.

— Твое мнение? — спросил он наконец,измучившись. — Это дурь всерьез… или профессор прикалывается? Вроденаучных работ про ринограденций?

Ликующий Откин отмахнулся:

— Да какая разница?.. Не вникай в мелочи, смотри шире,как и положено отцу нации. Главное, что это… эта наша скифскость пошла уже вовсе сферы! Ты не был в Доме художника на Кузнецком?

— Не был.

— Зря.

— А что там?

— Постоянно действующая выставка. Там с каждым днемпроцент работ на скифскую тему растет. Картины, статуэтки, барельефы,горельефы! Даже циновки со скифским орнаментом.

— Циновки? — усомнился Крылов. — Откуда ускифов циновки?

— Откуда и арийскость, — ответил Откиннагло. — Но есть и расписанные бисером шкуры. Правда, с якутскиморнаментом.

Раб Божий очень вежливо и деликатно отстранил Откина, передКрыловым на стол легла распечатанная страница убористого текста. За ней другая,третья… Раб Божий выкладывал их с методичностью автомата, уверенный, что Крыловуспевает все просмотреть и осмыслить.

— А вот еще из общества защиты животных, — началкомментировать Раб Божий. — А вот из охраны материнства… комитет засвободную продажу оружия… Все обещают поддержку и голоса своих членов, если впрограмму скифизации будут внесены их требования.

Крылов удивился:

— Ого! Да мы вроде бы еще не начали свою предвыборнуюагитацию.

— Коалиции сколачиваются раньше. Сперва торгуются,бегают друг к другу, прицениваются, где больше дадут за их шкуры… то естьголоса.

Первыми духовые оркестры на праздник победы над Зорапиономпообещали прислать пожарные части. Затем неожиданно откликнулся ОбразцовыйКраснознаменный оркестр Воздушно-Десантных Сил. В офисе ходили на ушах:приглашения разослали всюду, но мало кто верил, что вот так запростооткликнутся именитости!

Поговаривали, что интерес проявил даже знаменитейшийансамбль Моисеева, но то ли гастроли, то ли счел скифов все-таки недостойнымисвоей высокой репутации…

Чем ближе приближалась знаменательная дата, тем нервознеевели себя власти. В мэрии прошло специальное совещание, было предложениезапретить странные праздники вовсе, как несанкционированный митинг. Правда, непрошло, зато долго ломали голову, как взять это нелепое движение под контроль.Стало известно, что кто-то высказал мудрую мысль, что если попытаются, то могутсами оказаться под контролем скифов. Они ведут себя пока тихо, но их в городеуже едва ли не большинство…

Клуб исторической баталистики спешно шил костюмы скифскогообразца, всадники учились ездить без седла и стремян. На их счастье, пришелисторик и сообщил, что к тому времени скифы уже изобрели седла и стремена,разве что седла были другой формы… Правда, македонцам придется ездить как безстремян, так и без седел, потому эти ослы и терпели такие страшные поражения…

Еще когда московский градоначальник Милорадович докладывалцарю, что в армии создано «Северное общество», ставящее целью свергнутьсамодержавие, тот благодушно отмахивался: «Оставьте этих юных поэтов! Пустьчитают друг другу свои скверные стишки». Действительно, стихи писали всезаговорщики: Пестель, Рылеев, Бестужев, Каховский и прочие-прочие.

Без поэтов не обошлось и среди скифов. Наверное, писалитоже, как и декабристы, поголовно, но большинство скифов, помня про участьдекабристов, благоразумно помалкивало. Остальным же выпал шанс первыми увидетьстроки своих стихов начертанными крупными буквами на глухих стенах домов, настенах в метро, даже на бетонном ограждении автострады.